Шрифт:
В этой главе мы поделимся своим антропологическим взглядом на сущность создания и трансформации племени. В следующих главах мы посмотрим, как люди, играющие разные роли, могут и должны способствовать этому процессу. Часть 2 этой книги – это разговоры у костра, с помощью которых можно целенаправленно формировать, поддерживать и вносить изменения в племя.
3.1. Создание племени: повседневность и особые моменты
Культура создается и видоизменяется в постоянном взаимодействии людей. Поскольку абсолютно ничто не имеет значения само по себе и мы не можем жить в хаосе, люди совместно создают порядок. Мы сообща находим уникальные ответы на универсальные вопросы, и эти ответы характеризуют нашу культуру, наш способ сотрудничества, наше племя. Культура племени постоянно формируется и непрерывно изменяется, когда мы друг с другом разговариваем, смеемся, плачем, ссоримся и принимаем решения. Порой, однако, нужен более осознанный диалог и тщательно продуманные решения: например, если племени предстоит сделать серьезный выбор, требуется корректировка поведения и направления, мы целенаправленно разбираемся с определенной темой или должны решить проблему.
Племя динамично. Культурные изменения совершенно естественны. Племена всего мира трансформируются под влиянием внешних обстоятельств или благодаря внутреннему стремлению к росту и изменению. Когда перед пещерой доисторических людей внезапно впервые появляется саблезубый тигр, необходимо делать что-то другое, не то, что раньше, когда таких зверей здесь не было.
В ежедневном рутинном взаимодействии мы регулярно показываем, какое поведение и какие идеи одобряем, а какие нам кажутся сомнительными или отвратительными. Так, например, улыбаясь, мы выказываем одобрение поведению. Или не одобряем его, отшучиваясь или однозначно говоря «нет». Каждый член племени получает в потоке постоянного взаимодействия и коммуникации имплицитные критерии хорошего и плохого. Это значит, что племя постоянно принимает микрорешения о том, какие культурные нормы и поведение должны подкрепляться, а какие изменяться. Если в компании уже сформировалась привычка начинать собрание на пятнадцать минут позже назначенного времени и все так поступают, эта культура закрепляется и автоматически транслируется всем приходящим в эту группу. Но если новый руководитель набрасывается на тебя за опоздание, это может изменить многолетний укоренившийся порядок. Многочисленные микрорешения о сохранении старых неписаных правил племени или их изменении принимаются каждую секунду.
На племена воздействует окружающая действительность. Когда лед тает, инуитам приходится находить другие дороги и способы передвижения. Если оказывается, что добыча газа приводит к землетрясениям, мы должны искать другие способы получения энергии. Каждое племя знает правила поведения и привычные способы интерпретации, писаные и неписаные законы. Однако на практике ограничиваться только этими правилами и законами не получается, ведь каждая ситуация уникальна, и мы постоянно сталкиваемся с новыми людьми, техниками, процедурами и неожиданными поворотами судьбы. Каждое из этих изменений находит отклик в племени, иначе и быть не может. Кроме того, каждый член племени интерпретирует общие правила по-своему, потому что все люди разные (и ничего тут не поделаешь), и их интересы – тоже. Так культура племени мало-помалу изменяется вслед за внешними обстоятельствами, племена адаптируются к новой обстановке. Культура постоянно меняется, потому что ситуация и взаимодействие каждый раз разные.
Культурные решения, которые мы находим в рамках ежедневного взаимодействия, проходят обкатку внутри племени. Если они выживают, появляется новая культура. Все кажется простым, но это лишь видимость. В ежедневном взаимодействии мы сталкиваемся с двумя характерными процессами: во-первых, мы с удовольствием придерживаемся того, что считаем нормой, а во-вторых, культура склонна кристаллизоваться. Именно поэтому нам не нравятся изменения. Создание племен, их постоянное изменение – это так хлопотно.
Людям свойственно считать нормальное хорошим. Племя с удовольствием придерживается тщательно сформированного порядка вещей. Принятая норма быстро становится моральным компасом племени. Это довольно-таки необычно, ведь правило, которое до сих пор действует, не обязательно в полной мере сохраняет эффективность. Даже дисфункциональное поведение можно объяснить в рамках существующей реальности. Мы как бы пойманы в ментальные культурные рамки и с большим трудом выбираемся из них. Даже зная, что изменения необходимы, мы часто не способны мысленно выйти за пределы своих культурных границ. На настоящие изменения мы часто отводим слишком мало времени, да и не очень-то мы их хотим. Они погружают все в хаос, а ведь реальность была такой приятно упорядоченной. Вместо хаоса мы часто выбираем статус-кво, действующие нормы, хотя знаем, что окружающую обстановку и вправду необходимо менять.
Голубой – не для мальчиков, а розовый – не для девочек
Почему в западных культурах шьют одежду для мальчиков голубого цвета, а для девочек – розового? Это можно было бы объяснить в рамках культуры: потому что девочкам больше нравится розовый цвет, потому что розовые платья носят принцессы, потому что голубой – это круто и мужественно…
Но если взять чуть более длинный период времени, то мы увидим, что это разделение возникло лишь около 1900 г. и что в католичестве все было как раз наоборот: Иисуса часто изображали в розово-красной одежде, а Деву Марию – в голубой. Примерно в 1920 г. все чаще стало принято поздравлять с рождением ребенка открыткой. Голубые открытки в основном предназначались для мальчиков, а розовые – для девочек. Такого цветового разграничения придерживались не все, но в 1940 г. несколько крупных производителей детских товаров договорились, что розовый цвет будет для девочек, а голубой для мальчиков. Так было выгоднее для торговли: передать вещи следующему ребенку в семье становилось труднее. Вот почему одежда для мальчиков стала голубой, а для девочек – розовой.
Только уделив время диалогу, проявив внимание к деталям и непредвзято рассмотрев новые точки зрения, мы получим возможность откалибровать существующие ценности и доминирующие принципы. Так можно перестраивать племена. Если вы попытаетесь изменить организацию в жестких рамках собственных культурных правил и морали, то лишь добавите мучений и укрепите существующие дисфункциональные модели.
Племена создаются и в буквальном смысле слова: мысли и идеи материализуются в продукции, зданиях, распорядке дня, ритуалах, привычках. Эти кристаллизованные продукты культуры продолжают существовать, даже когда мысли, идеи и обстоятельства, которые их породили, уже исчезли. Когда к нам в голову приходят новые идеи по поводу образования, их приходится реализовывать в старых зданиях школ. Если мы хотим внедрить новые формы взаимодействия, мы все равно должны иметь дело со старыми компьютерными системами. Новые идеи о заботливом уходе вынуждены воплощаться в рамках старой системы медицинского страхования. Адаптация продуктов культуры (зданий, инфраструктуры, процессов, контрактов, законодательства) к новой системе взглядов часто требует смелости, денег, времени и усилий. Кроме того, люди склонны воспринимать эти продукты как нечто само собой разумеющееся и привязываться к ним. Мы предпочитаем держаться за то, что у нас есть, а не бросаться в неизведанное.
Если мы хотим активных изменений, несмотря на то что с удовольствием держимся за известное и нормальное, а культура имеет тенденцию к кристаллизации, то должны действовать осознанно. Именно поэтому изменения затрагивают не только повседневное взаимодействие. Порой нужна тяжелая артиллерия: специально организованные дискуссии, обсуждения и принятие решений. И тогда требуется еще и огромная смелость, чтобы на самом деле осуществить новые решения, изменить поведение, а возможно, еще и преобразовать здания и процедуры. Невозможно создать племя без борьбы: необходимо отпустить привычное и вернуть пластичность кристаллизовавшемуся.