Он взял Игоря за руку и повел к выходу, сильно хромая на правую ногу.

– До свидания, отец Ираклий... – промямлил усач. – Вот только зря вы связываетесь с этой шпаной. Тюрьма по ним плачет, ей-богу! Горбатого могила исправит...

– Батюшка, позвольте вам все объяснить... – Игорь искал нужные слова. Хотя какой в том был смысл? Этот человек не собирался обвинять его ни в чем. – Я не виноват...

Они вышли из магазина. Игорь бросил косой взгляд на злополучную парочку новых своих врагов, которая молчаливо подпирала стену неподалеку.

– Не называй меня «батюшкой», сын мой. – Ираклий улыбнулся. – «Батюшка» – это лишь обычное обращение православных к своим священникам. Я не являюсь представителем православного христианства в ортодоксальном смысле этого слова. «Отец» – это слово более всеобъемлюще, оно не ставит тебя в зависимость от твоего наставника, оно только подчеркивает твое духовное родство с ним. Вне зависимости от твоих религиозных убеждений. А я привык считаться с убеждениями других.

– Хорошо... Отец... – Игорь кивнул. – Я просто хочу сказать, что мы с вами не в безопасности. Может быть, нам обратиться в милицию? Дело в том...

– Не объясняй, сын мой. Ты имеешь в виду тех двух негодяев? – Ираклий вытянул палец, открыто показывая на обидчиков Игоря. – Они понуждали тебя к краже. Они совершили, таким образом, насилие над твоей душой.

– Откуда вы знаете? – Игорь смотрел на человека открыв рот.

– Мне ведомо многое в этом мире. Ты и в самом деле не виноват, и греха на тебе нет. Жаль, конечно, что ты не смог сопротивляться злу в одиночку. Но один человек слаб. Негодяи сбиваются в стаи. В стадности – их сила. Что же мешает нам, приверженцам Добра, собраться в единую армию? Индивидуализм. ЭГО – вот что мы ставим превыше всего! Мы лелеем свою исключительность, тонем в душещипательном солипсизме, а ублюдки, варвары разрушают культуру, дух нации, пользуясь нашей беззащитностью! Зло должно быть наказано! Более того, сын мой, Зло должно быть убито! Истреблено до последнего своего зародыша! И лишь тогда спокойствие и гуманность воцарятся в мире людей!

Отец Ираклий говорил убежденно, спокойно, не повышая голоса. И в словах его чувствовалась такая твердая сила, что Игорь прямо-таки загорелся желанием немедленно найти эту неведомую Армию Добра, и вступить в нее, и сражаться до последней капли крови со всей мерзостью, что наполнила существование человеческое. Но в реальности пока происходило по-другому. Их было двое – слабый, не умеющий драться подросток, и мужчина, пускай жилистый, но хромой, против двоих накачанных парней, работающих кулаками, как молотобойцы.

– Как зовут тебя?

– Гоша. То есть Игорь.

– Не бойся, Игорь. Против любой силы есть сила. Пойдем.

Ираклий как будто нарочно выбрал путь мимо злополучной парочки. Шел с отрешенным видом. Наверное, суета греховной земной жизни не волновала его. И у Игоря на секунду появилась надежда, что парочка человекообразных шакалов отступится.

– Эй, ты, пацан! Куда намылился?

– Оставьте его в покое, – бросил через плечо Ираклий. – Это – человек не вашего круга. Воровать и блудить – не его удел.

– Что, что ты сказал?! – Швед взорвался. – Ты, хиппи чертов! Вали отсюдова на хрен, ты меня уже достал! Нам с этим шкетом перебазарить надо.

– Ай-ай-ай! – Ираклий покачал головой. – Как ты нехорошо разговариваешь! Я было хотел простить вас. В надежде на ваше раскаяние. Но теперь я вижу, что ошибался. Ты, парень, не подлежишь перевоспитанию. Таких, как ты, нужно просто изолировать от общества. Навсегда. Держать в железной клетке, ибо ты не заслуживаешь места среди людей.

– Слушай, Ирокез... – Витек оторвал свою спину от стены и выступил на шаг вперед. – Чего ты тут кипятишься? Ладно, забирай этого недоноска, если тебе такие мальчики нравятся. – Он похабно ухмыльнулся. – Но чтоб это было в последний раз! Ты бросай это дело – детишек тут отлавливать. Мозги им пудрить. Я, может, не самая большая шишка в этом районе. Но предупреждаю – кое-кто из авторитетов тобой заинтересовался. Ты язык распускаешь не по делу, Ирокез. Мол, преступность и все такое. Не твоего ума это дело. Тебе что не живется спокойно? Ты в нашем омуте заканчивай шарить. Не ровен час, вторую ногу оторвать могут. А то и голову...

– Слышь, Витек, я засвечу ему? – Швед подпрыгивал от нетерпения. – Он ведь слов ни хрена не понимает. Давай подстрижем его, а? Чего он оброс тут, как поп?

– Отойди. – Ираклий отстранил Шведа, стоявшего на пути. Движение его было легким, но здоровенный парень не удержался на ногах и полетел на землю. Ираклий, не оглядываясь, заковылял своим путем.

– Стой, падла! – Игорь обернулся и похолодел от ужаса. Швед подлетел к Ираклию, в руке его сверкнул нож. Лицо отца Ираклия брезгливо скривилось, он молниеносно отклонился от лезвия и схватил Шведа за запястье, выкрутил его странным, почти неуловимым движением. Швед побледнел, застыл, не в силах пошевелиться от боли.

– Ладно, ладно, папаша, отпусти... Ой, блин, ты клешню мне щас сломаешь! Озверел, что ли? Ну отпусти, я ведь так, попугать хотел! Витек, ну скажи ему!

– Слышь, хромой, отпусти его! – Глаза Витька медленно наливались кровью. – Я шутить не люблю. Братву нашу трогать – это уже западло! Знаешь, что за это бывает?

– Воздаю тебе за грехи твои, отрок. – Ираклий резко дернул рукой, и запястье Шведа хрустнуло. Парень, с пронзительным визгом покатился по земле. Витек дернулся, но Ираклий вытянул руку, и он встал как вкопанный.