А ведь он утешил ее. Еще как утешил!

— Ты сам пытался прекратить. — Она почувствовала, как щеки заливает краска стыда. — Я не дала. — Интересно, осталась ли хоть одна пуговица на его рубашке? Она вздрогнула, вспомнив, как срывала с него одежду.

— Мужчина не имеет права так злоупотреблять женщиной, — упорно твердил он.

— Крыса ты, негодяй, вонючка. Вот тебе! Теперь доволен? Теперь тебе стало легче? — не выдержала она. — Тебе так хочется быть благородным, что ты готов испортить нашу дружбу? В конце концов, мы же не собираемся заниматься этим каждый день!

Все это, конечно, махание после драки кулаками, и все же он мог бы не смеяться так откровенно. Хоть бы для виду задумался над ситуацией!

— Ты права, Джо. — Его рука наконец обвила ее плечи. Но Джо не прильнула к нему. — Нам надо просто забыть об этом. — В его интонации сквозило явное облегчение.

Случись это при других обстоятельствах, Джо не сомневалась, что так и поступила бы. Но судьба решила все по-своему.

— Хорошо прогулялась, детка?

— Спасибо, папа, замечательно. — На пляже дул ветер, и у нее разрумянились щеки. — Я зашла дальше, чем собиралась. — Она дернула липучку на штормовке и откинула назад волосы. — Когда они ждут нас?

— В полвосьмого. Но если ты устала…

— Не трепыхайся, пап, будь ангелом, — взмолилась она. Эта заботливость уже начинала раздражать.

— Тебе надо больше отдыхать, — возразил он, озабоченно сдвинув брови.

— Я и отдыхаю. Еще немного, и совсем размякну. — Она засмеялась и пошла наверх, перебирая в уме гардероб — требовалось что-нибудь подходящее для абсолютно неторжественного ужина. В ближайшем будущем ей придется серьезно заняться обновками.

Джо решила, что свободная блуза цвета зеленого яблока как раз подойдет, поскольку прикроет множество грехов. Тут она заметила шестнадцатилетнюю сестренку в крошечной мини-юбке и с топом из тонкой лапши, обнажившим загорелую поясницу, и в высоких сапогах на платформе, делавших ее ноги бесконечно длинными. Джо сразу показалась самой себе ужасно старой и огромной, как дом.

— Не замерзнешь, Джесси? — как будто невзначай спросил Билл Смит, с мученическим выражением отводя глаза от вызывающего туалета дочери.

Джесси обменялась ухмылками со старшей сестрой.

— До чего тонко выражается. А ты что скажешь, Джо? — И она покружилась.

— Отлично выглядишь, Джесси, — искренне ответила та.

— Да, знаю. — Джесси победно взглянула в зеркало. — А ты, Джо, как будто расползлась немного, извини меня, конечно.

— Джесси! — Билл Смит бросил на дочь возмущенный взгляд.

— Я шучу, пап, шучу. — Плечи у Джесси тряслись от смеха.

— Дай-ка взгляну на тебя.

Тетя Мэгги положила руки на плечи Джо и вгляделась ей в лицо острым взглядом. Джо покорно ждала.

— Ну как, сойдет?

— Тебе бы все улыбаться. А вот твоя мама, царствие ей небесное, наверняка надеялась, что я за тобой присмотрю. Верно, Пат?

— Безусловно, но не заставляй людей стоять в прихожей. Заходите же.

Огонь в камине викторианской гостиной с высоким потолком согревал, как и улыбки хозяев. Тетя Мэгги была лучшей подругой матери, и этот дом был для Джо с детства родным.

— Джо, — закричала Джесси, первой влетая в гостиную, — почему ты не сказала, что здесь будет Лайам?

— Я не знала, — пролепетала Джо, уже влекомая через порог крепкой направляющей рукой дяди Патрика.

— Она и словом не обмолвилась. — Джесси повисла на шее сногсшибательного сына тети Мэгги и дяди Патрика. — А мы-то думали, что ты за «железным занавесом». Копаешься там во всякой бяке и разоблачаешь негодников. — Она взъерошила его длинные, до плеч, волнистые темные волосы и нежно улыбнулась. Джесси недавно пришла к заключению, что взрослые мужчины умопомрачительны, а Лайаму небось уже никак не меньше тридцати.

— «Железный занавес» с некоторых пор успел раствориться. — Он твердо поставил ее на ноги. — Вас что, уже ничему не учат в школе?

Джо завороженно смотрела, как ее отец делает шаг вперед и жмет руку высокому парню, стоявшему к ней спиной.

— Пат говорил, что ты копаешься в московских архивах. Готовишь что-нибудь интересное?

— Возможно, — непринужденно отозвался Лайам. — Но пока еще рано об этом говорить.

— Я читал твою статью о рабочих условиях в лагерях для беженцев. Выдающийся материал.

— Я работал с лучшим фотографом.

— Он такой скромник, — любовно произнесла Мэгги Рафферти. Она не без оснований гордилась сыном — журналистом высшего класса. Последняя его книга оставалась в списке бестселлеров в течение трех месяцев, а для серьезного исследования это было неплохо.

— Ничего себе скромник! — ласково усмехнулся дядя Пат.

Лайам обернулся, услышав насмешку отца, и тут впервые заметил Джо. Улыбка как будто застыла у него на лице, словно ему на мгновение парализовало мышцы. Джо отметила вымученность гримасы и позавидовала самообладанию Лайама. Он-то знал, что встретит ее. Все было так смехотворно, что она чуть не расхохоталась. Нет, Джо, сейчас не время для истерических припадков.