– Кто работает, тот ест! – улыбается она, бросая форель через забор. – Молодец, Волк.

Имана направляется к домику охраны, когда на территорию въезжает посланный за Еленой Мерседес. Стоит машине припарковаться, из дома выходит Глухов. Значит, он не стал ехать в аэропорт. Но встречать ее выскочил так, будто ждал приезда невесты прямо у двери.

В груди Иманы как будто разбухает что-то скользкое, неприятное. Удивляясь самой себе, она все же отворачивается и почти бегом преодолевает отделяющие ее от дома охраны метры. Успевает точно к инструктажу. Ждут только парней, которые ездили за Еленой.

Михалыч раскладывает быстро и четко:

– Ты, ты, и ты – едем с шефом на аэродром. Вы, Юр, тоже едете. Имана? А ты чего стоишь? Мигом переодевайся!

На этот раз Имана едет в машине сопровождения. Глухова ей удается увидеть только краем глаза. От ее вчерашнего спарринг-партнера ничего не осталось – он сейчас совсем другой человек. Застегнутый на все пуговицы политик. И пусть оделся он неформально – едут они в те края, где иной прикид был бы просто странным, все равно понятно, что перед тобой сильный этого мира. Ну и Елена как Елена. Шикарная. От ее вида у Иманы особенно сводит зубы. И думает она совсем уж о каких-то непотребных вещах. Например, о том, успели ли они заняться сексом, как тогда за завтраком? Наверное, да. После такой разлуки, это наверняка первое, что они сделали. Именно поэтому ехать в одной машине с ними Имане было бы некомфортно. Ведь даже спустя какое-то время она могла запросто поймать отголоски чужих страстей. А ей сейчас это не нужно. Ей крайне важно сосредоточиться на другом, потому что у нее дурное предчувствие.

Только на аэродроме Михалыч ставит их в известность, что лететь они будут на Робинсоне. То есть кроме пилота полетят лишь она и Глухов. Другие ребята, оказывается, выехали на место еще позавчера, чтобы обеспечить охрану на месте без привлечения к тому дополнительного внимания.

Если так рассудить, это довольно разумно. Но Имане почему-то с каждой секундой все хуже и хуже. Порой ее видениям предшествуют вот такие панические атаки.

Они у вертолета, когда ей становится совсем худо. Хорошо, что внимание Глухова на себя перетягивает Елена. Имана упускает момент, когда та или в обморок падает, или просто поскальзывается на взявшейся тонкой корочкой луже. Охрана реагирует мгновенно, случается суета… Все бросив, Герман Анастасыч подхватывает невесту на руки и возвращается к зданию аэродрома. А дальше Имана уже не следит, потому что ей становится жутко тошно.

– Яр, я отойду…

Выворачивает ее прямо в сугроб. Утренним кофе и бутербродами. Ярослав, заметив, что дело плохо, подбегает к Имане. Заботливо поддерживает под локоть.

– Эй, ты чего?

– Все нормально… – сипит та, обтирая лицо тяжелым подтаявшим снегом.

– Вот, попей, – протягивает бутылку. – Лучше? Или заменить тебя от греха подальше?

– Не знаю. Может быть. Мне нехорошо. Слушай, Яр, а вы пилота проверили?

– Естественно.

– А вертушку?

– Ты издеваешься? – рычит Яр. – Или опять что-то видишь?!

– Нет. Нет, ничего… Прости. Накатило. А что с невестой Глухова?

– Тоже поплохело. Может, беременная? Вон они…

Герман возвращается. Ярослав сообщает ему, что расклад поменялся, и что с шефом полетит он. Но Глухов неожиданно упирается рогом. Давит на то, что им не стоит менять план Михалыча, и в итоге лететь приходится все же Имане. Лица на ней как не было, так и нет.

– Ну что, тебе реально так плохо?! – психует Глухов, когда они уже в воздухе. Мерный гул лопастей заглушают толстые наушники и пульсация крови в ушах.

– Нет. Мне неспокойно.

– Не надо было лететь? – хмурится Герман Анастасыч. Имана замирает, прислушиваясь к себе, но все без толку. Она либо видит что-то, либо нет. Сейчас как раз последний случай. Но сквозь неясную тревогу пробивается мысль о том, что все идет ровно так, как и должно.

– Не обращайте на меня внимания.

– Ты не похожа на паникершу. Так что происходит?

Они переговариваются на отдельной частоте. Голос Глухова искажает связь… Впрочем, и ее тоже, наверное.

– Все нормально. Извините.

– Желудок как?

– В порядке.

Они замолкают. Из окон вертушки, напоминающих глаза стрекозы, открывается широкий обзор. Сначала внизу еще мелькают какие-то города и деревни, но через час пути зеленое море тайги раскидывается на многие и многие километры, и не видно в нем даже крохотных островков цивилизации. Только зелень хвои и уже заметно просевшие к весне снега. А потом и лес отступает, сменяясь тундрой.

– Имана…

– М-м-м?

– Тест отрицательный.

Имана поворачивается к Глухову. Они так близко, что она может запросто рассмотреть даже самые тонкие морщинки на его загорелом лице. Считать любую эмоцию. И потому ей обидно, что он произносит это как будто бы с облегчением.

– Вот как?

– У меня нет причин тебя обманывать, но если хочешь, я покажу тебе бумажку.

Ответить Имана не успевает. В уши долбит звук сработавшей аварийной сигнализации. А дальше начинается ад. Системы мониторинга и предупреждения об отказах, надрываясь, кричат о неисправности. Глухов, как истинный альфа, поначалу пытается выяснить у пилота что да как, но очень скоро понимает, что того сейчас лучше не трогать. Дабы минимизировать последствия крушения, тому нужно сосредоточиться на управлении, а не на болтовне. Что это именно крушение – уже никто из них, похоже, не сомневается.