— Это экипаж корабля, — пояснила Мурана. — Когда я неправильно рассчитала курс, на меня наорали. Меня перестали любить. — Теперь она говорила со слезами в голосе. — Я поняла, что мне угрожает опасность, и приняла превентивные меры. Ночью я убила дежурную смену и отключила подачу воздуха в жилые помещения. А утром перенесла людей сюда…

Мы с Генри не отрываясь смотрели на этот могильник, не в силах поверить услышанному.

— Вы тоже мне угрожаете, — спокойно и буднично произнесла Мурана. — И ты, Генри, любишь эту женщину, а не меня. Прощай.

Она неожиданно толкнула Генри в спину, и он кубарем влетел в холодильник.

— Я тебя с ним не оставлю, разлучница! — вдруг громко крикнула андроид. — Ты забрала у меня любимого. Умри!

Она резко выкинула руку вперед, целясь мне в грудь. Сильнейший удар зашвырнул меня следом за Генри в морозильную камеру. Мои ноги оторвались от пола, я, пролетев несколько метров, спиной рухнула на Генри.

Он охнул, и в этот момент дверь за нами закрылась.

Конец книги

Редкие, но резкие порывы ветра, налетающие словно злые разбойники с разных сторон, раскачивали низкорослые деревья. Искривленные мутацией, исковерканные гибельной экологией и радиацией, деревья сердито шумели колючей листвой, жалобно скрипели, пригибаясь, стонали под напором стихии, но не ломались. И вновь поднимались, распрямляя ветви, цеплялись корнями за камни, клочки земли, вгрызаясь в твердую, сухую почву, показывая свою живучесть, не желая сдаваться ветрам.

На когда-то уютную, но теперь заброшенную планету пришла ночь. Резко упала температура, и ветры, переходящие в вихри, поднимая тучи пыли и мусора, властвовали на поверхности.

Заглушая вой ветра, пронзительным победным криком огласил окрестности гурами — небольшой ночной хищник. Он поймал древесную крысу.

Ветер то ослабевал, то усиливал напор, прогибая небольшую, вполроста человека, пластиковую дверь в землянку. Снаружи было холодно, а в землянке тепло и уютно. Весело трещал огонь в маленькой печурке, на ней грелся закопченный чайник. Прямо на земляном полу, подстелив облезлые шкуры, сидели двое — старик и мальчик. Отблеск огня играл на изможденных лицах, придавая людям сходство со сказочными существами — вампирами из рассказов стариков и старух, которые сами запомнили их по рассказам своих дедов. Эти предания передавались из уст в уста, из поколения в поколение.

— Деда, — прервал молчание мальчик, — а откуда ты знаешь, что завтра прилетит транспорт?

Старик усмехнулся и посмотрел на мальчика.

— Это просто, Самсул. Надо отсчитывать двадцать камушков и приходить к космопорту. Если на вышке горит свет, значит, жди гостей. Я так всегда поступаю и редко когда ошибался. И ты учись, — назидательно пробубнил он.

Старик подкинул несколько веток в печь.

— Стар я стал, — поморщился он, потирая колени, — не ровен час, могу помереть. А ты должен выжить, Самсул. — Он погладил мальчика по грязной, нечесаной голове. — Обещай мне, что выживешь.

— Обещаю, деда.

Они снова замолчали. Но мальчик не мог долго сидеть спокойно.

— А зачем тебе камушки? — спросил он.

Опять раздался крик гурами. Старик разлил чай в кружки, добавил густой и сладкий вываренный сок, добытый из дерева войра. Кружку подал мальчику.

— Пей, Самсул, сегодня ночь будет короткая.

Мальчик осторожно взял горячую кружку и с хлюпаньем отпил.

— Камушки, спрашиваешь, зачем нужны? — переспросил старик. — Это чтобы отсчитывать дни, мой мальчик. Я из одного мешочка перекладываю камни в другой и так отмечаю дни. И ты так делай.