Я оказалась в ловушке. Лицом к двери, спиной к нему, по бокам его руки, отрезающие все пути отступления.

Шеи коснулось жаркое дыхание, заставляя волоски на затылке приподниматься и запуская миллионы мурашек по спине.

— Лисенок… — прошептал он мне на ухо. — Куда же ты так спешишь? А как же благодарность за подарок?

— Вы даже не посмотрели… — голос почему-то звучал слабо и хрипло. В горле пересохло.

— Так покажи мне…

Почему в словах я услышала двусмысленный намек? Развернулась в кольце его рук и посмотрела в лицо босса. Он даже не пытался замаскировать хищный блеск глаз. А я почувствовала себя как кролик перед удавом.

Ну уж нет! Не позволю себе снова растаять от одного горячего взгляда и пары двусмысленных намеков.

Задиристо вскинула подбородок, провокационно провела указательным пальчиком вдоль линии декольте. С затаенным триумфом наблюдала, как темнеют его глаза.

В этот момент почувствовала себя всесильной. Так упоительно ощущать власть над этим огромным сексуальным мужчиной!

Уловила момент, когда он чуть подался вперед, явно намереваясь впиться мне в губы поцелуем. Нет, если позволю прикоснуться к себе, то не смогу устоять. Поэтому изо всех сил толкнула Романа Алексеевича в грудь.

От неожиданности он пошатнулся, а у меня появилась возможность сбежать. Схватила пакет, который он небрежно бросил на столе и протянула Роману Алексеевичу.

— Откройте, пожалуйста! — пролепетала я наигранно невинным голосом и даже ресницами похлопала для убедительности.

Вот сейчас он посмотрит, изумиться, растеряется, а я, оскорбленная в лучших чувствах, скажу что-нибудь колкое. Он пожалеет о своем поведении, а я буду чувствовать себя победительницей. А потом с гордым видом удалюсь в приемную и тоже надену ледяную маску. И на этом закончится история Романа Алексеевича и Лисенка, как он меня назвал.

Босс, чуть прищурив глаза и не сводя с меня взгляда, взял пакет и с любопытством заглянул внутрь. Осторожно, словно драгоценность вытащил на свет вязанное полотно графитового цвета.

Я молча наблюдала как сжались его пальцы, чуть подрагивая.

— Это ты связала? — хриплым голосом спросил Роман Алексеевич, на поднимая головы от подарка. — Для меня?..

У меня в горле почему-то образовался ком. Его голос сейчас такой хриплый, с надрывом. Безумно захотелось увидеть его глаза, чтобы понять эмоции. Он ждет ответа, а я не могу совладать с голосом. Очень волнуюсь, ожидая его реакции.

Ненадолго хватило моего запала. Снова чувствую, что размякла. Тело против воли дернулось, чтобы приблизиться к нему. Хотелось подойти, заглянуть в глаза, дотронуться. Мысли о гордости вылетели из головы.

Роман Алексеевич, так и не дождавшись ответа, наконец вскинул на меня глаза. И от этого взгляда я задохнулась, будто кто-то перекрыл мне доступ кислорода.

Никогда раньше не видела столько эмоций в глубине глаз. Он смотрел на меня с щемящей нежностью и немым обожанием. По крайне мере, мне так показалось. И только сейчас поняла, что именно ради такого взгляда я все это и затеяла.

Роман Алексеевич прижал свитер к груди и медленно подошел ко мне. А я застыла изваянием посреди кабинета. Не могла даже сдвинуться с места. Просто ждала, что будет дальше и надеялась…

Свободной рукой он убрал за ухо выбившийся из моей прически локон. Кончиками пальцев невесомо провел по щеке. И глядя прямо в глаза, прошептал:

— Я тебя сейчас поцелую…

Все праздники ждал звонка или сообщения от нее. Но так и не дождался. И дело не в том, что я послал ей подарок ради благодарности. Мне просто хотелось почувствовать, что не безразличен Лисенку.

А она молчала несколько дней. Даже сухого «спасибо» не сказала. Для меня это равносильно пощечине: жесткой и отрезвляющей. Я душу ей, можно сказать, открыл, а она растоптала ее своим равнодушием.

Не думал, что еще способен испытывать боль и обиду. Казалось, что мои чувства давным-давно заморожены и погребены под огромным слоем льда. Но нет, Лисенку удалось вытащить на свет все то, что похоронил глубоко внутри.

К концу праздников царапающая душу боль сменилась злостью. На себя, на нее, на обстоятельства. Зарекался же больше никогда и никого не пускать в душу и сердце.

На работу пришел в мягко говоря дурном настроении. А когда увидел ее в приемной, всю такую сияющую и счастливую, то вообще голову потерял от нахлынувшей ярости. Пока я страдал и ждал от нее хоть слова, она прекрасно проводила время, отдыхала и развлекалась.

Чтобы не вспылить и не дать волю бушующим внутри чувствам, быстро скрылся в кабинете. И только опустившись на свое кресло подумал, что зря попросил кофе. Она же через пару минут впорхнет в кабинет, соблазнительно покачивая бедрами и распространяя вокруг сладкий цветочный аромат духов, к которому я уже успел пристраститься.