– Ничего она не мотает! – обиделась Золушка. – Она хорошая девушка, трудолюбивая…

– Вот-вот. Пашет за семерых, да еще и ноги обтирать о себя позволяет. Зря ты вначале в хрустальный шар не глянула, надо было судьбу сразу посмотреть, да и отказаться – зачем тебе такая крестница. А теперь мучайся с нею.

– Ничего я не мучаюсь, – Золушке стало обидно теперь уже за фею-крестную.

– Нет, ты, конечно, молодчина, не спорю, вниманием девчонку не балуешь, потому и живешь хорошо. А то вон, Гортензия, глаз с крестника не спускает, осунулась вся, похудела, даже на чай не позвать – вечно занята. Не то что мы с тобой. Да, кстати, я чего хотела-то? – Гризельда задумалась. – Ах, да, – она взмахнула рукой, и чай, выплеснувшись из кружки… плюхнулся обратно, подчиняясь взмаху ее волшебной палочки. – Мне тут птичка напела, что наше величество скоро устроит бал. В общем, платье готовь, скоро позовут.

– Меня? – удивилась Золушка.

– И тебя, и меня, и всех наших. После пропажи сыночка с феями он предпочитает дружить. Ну всё, прекрасного дня, дорогая, – Гризельда еще раз взмахнула палочкой, и зеркальная гладь затуманилась, а когда прояснилась, Золушка снова увидела себя. Точнее, фею-крестную.

– Бал! – воскликнула она. – Вот здорово! – и, вскочив, захлопала в ладоши.

На королевском балу она успела побывать лишь раз, давным-давно, когда была жива маменька. Отцу, как поставщику королевского двора, каждый год присылали приглашения, но они, как и булочки, доставались только мачехе и ее дочерям.

– Размечалась, – презрительно скривилась мачеха, когда Золушка однажды сказала, что тоже хочет поехать.

– Куда тебе, грязнуха, – съехидничала ее старшая дочь.

– Нечего нас позорить, – добавила младшая, – сиди на своей кухне и не высовывайся.

Конец ознакомительного фрагмента.