– И родине польза, и нам прибыль, – прокомментировал свою мысль Сергей. – Будем мочить врачей-иностранцев, занимающихся разработкой бактериологического оружия для Пентагона. Я близко, можно так выразиться, общался с некоторыми из них и понял, какие это гадкие твари. И развивалось в душе тягостное недоумение – да что же это за врачи! Таких кончать – во благо природе. А мани будут – я обещаю.

Перевел дух и поставил задачу:

– Надо собирать сведения об этих засекреченных лабораториях.

Говорил, представляя себе, как они выкрадут Перчика, и под пытками он расскажет то, что знает и даже не знает.

– Путь не думают пиндосы, что мы, хохлы, такие тупые.

– Сколько ж веков можно придуриваться, – поддержал патриотический настрой Козлевич.

Присутствующие, кроме Арпы, закивали головами. Казалось, они и без денег готовы работать на пользу родине.

Появилась водка на столе, потекла беседа – много чего душевного о родине и задиристого о её врагах в тот вечер было сказано.

Даже прозвучал в кампании крылатый лозунг совковых ВДВ – никто кроме нас!.

– Если не мы, то кто вступится за Ридну Неньку? Никто кроме нас!

За второй бутылочкой они поклялись разобраться с москалями, но и пиндосам не уступать страну. Путь Украины в свободную Европу.

Улыбка появилась на хмуром лице латыша.

– Будем считать это недоразумением, что мы воюем на деньги дядюшки Сэма.

Деньги, деньги – где бы их взять? Эта мысль не давала Сергею покоя. Если не решить этот вопрос в ближайшие дни, до коллектив может и разбежаться.

И посыпалось его агентство…

Первым перестал отвечать телефон Стратия. А потом испарился Арпа. Ну, эти понятно, эти на службе – куда остальные-то подевались?

Сергей обиделся на сотрудников. Но нужна тема. Без общего дела они никто.

Обида терзала. Бродил по офису, ругался матерно и пинал стены. А однажды отправился в госпиталь, решив с большей пользой провести время ничегонеделания. Жизнь советовала – учиться надо на чужих ошибках, слушая бывалых людей. Вот и нашел он таковых в беседке-курилке, окруженных ходячими больными и прочим госпитальным народом.

Был среди них умудренный опытом рассказчик один, которого слушали раскрыв рты. Он заливал, конечно, о своих боевых приключениях – о том, как ходил на Донбассе по вражьим тылам, подрывал мосты, снимал часовых. Врал-то он врал, набивая себе цену, но, внимательно слушая безбожный треп, Сергей понемногу приходил к выводу, что москалей парень знает, и начал ему верить.

Однако, стоявшая рядом медсестра презрительно кривила губы, слушая. Потом резко повернувшись спиной к рассказчику, пошла прочь, всем своим видом демонстрируя недоверие к болтуну. Сергей же, возмущённый её поведением, догнал и заявил:

– Фронтовиков надо уважать. Вас не учили?

Медсестра, симпатичная девушка, отступила на шаг, чтобы получше рассмотреть мужчину и спросила:

– А вы фронтовик?

Так они познакомились, разговорились и условились встретиться после работы.

Одеваясь на свидание, Сергей включил телевизор, который тут же испортил ему настроение..

Новости с фронта были худами – по всем направления идут ожесточенные бои, большие потери с обеих сторон. Контрнаступ окончательно сдулся и теперь начинается массовый отступ ВСУ.

Порадовала девушка, которую было не узнать – без халата, но в куртке и платье была чрезвычайно привлекательной. Она рассказала, что добровольно пошла сражаться с врагом, учась на третьем курсе пединститута. Её звали Инна. И она лупилась на Сергея во все глаза, призывно покусывая нижнюю пухлую губу.

Но когда шеф сыскного бюро пригласил девушку после кафе в свой офис, она отказалась, сославшись на ночное дежурство. Расставаясь, Инесса поцеловала кавалера и пообещала:

– Сдается мне, что я стану твоей роковой женщиной.

Сергея же занимали совсем другие заботы. Бороться с баклабами Пентагона он готов и рад, но где взять деньги на это славное дело? Потому что натворить американскому бактериологическому оружию неведомых бед за просто так настолько не правильно, что лучше и не начинать.

Бывают в жизни такие дни, которые угнетают не результатами, не итогами прожитого и вспоминаемого, а неким ощущением непознаваемой ошибки, за которой чудится общая неурядица всей человеческой жизни. Полоса неудач на этот раз, кажется, затянулась…