Вереск совершала замысловатые плавные движения руками и ногами, будто пыталась танцевать. Механизм пришёл в движение, и красивое лицо работы селенитских творцов расплылось в лёгкой улыбке. Глаза были закрыты.

Ниже талии механизм сейчас представлял собой копию идеальной женственной фигуры с осиной талией и соблазнительными бёдрами… вот только искусственную кожу Сайна механизму пока не ставила, потому ниже пояса шла бесполая холодная углеродная сталь или какой-то хитрый тамарский сплав. В бою роботы этой культуры показали прекрасную мобильность и движения сродни людским, но заметно выше уровнем.

Танец бы странным. Каким-то воздушным, будо робот вовсе не был бездушным, а получал удовольствие от происходящего. Вереск забылась и замечталась — сказал бы Хантер, будь перед ним девушка. А так… будто осознающая себя кофеварка. Одним Строителям известно, как это существо думает.

Никакой личной воли не прописано ни у одной технологической составляющей механической куклы. Ни иониты, ни эридианцы, ни тамарцы, ни селениты, таких функций в свои детали не закладывали.

Грудь механизма была усилена запчастями от ионитов и была заметно тяжелее остальной части тела. Сайна это исправила деталями от вестника — антигравитационным модулем ионитов. И кукла отлично этим пользовалась, постоянно активируя слабые всплески магнитного излучения, за счёт которого летали вестники.

Из-за этого, наверное, танец и казался таким воздушным, тяжёлый боевой механизм, по идее лишённый всякой грации, будто едва касался пола.

— У неё вроде бы были какие-то предпосылки стать эстерноидом? — припомнил Хантер.

— Да ладно? Это оно самое? — загорелась Нэсса.

— Она познаёт себя, — послышался непривычный и чуть отстранённый голос Альмы.

Хантер вздрогнул. Слишком внезапно она появилась, а он, благодаря кошачьей генетике и серии модов на предчувствия, имеющий высокие сенсорные навыки, даже не заметил.

Настолько был погружён в себя?

На него это не похоже.

— Значит, она правда становится настоящим эстером, без приставки «псевдо», — поняла Нэсса. — Что ни день, то какое-то чудо!

— Чай? — предложил волхв.

Энхе кивнула, и тот принялся наливать фруктовый чай с травами и маракуйей.

— И мне! — поддержала Нэсса. — Так Сайна знает всё-таки?

— Должна бы. Но ты ей скажи на всякий, — заметил Хантер. — От настолько нечеловеческой психики можно ожидать что угодно.

Вереск застыла.

Во время одного из плавных движений она вдруг остановилась в неестественной позе и замерла. Было в этом нечто зловещее, будто в музее восковых фигур, когда одна из них вдруг оживает, а затем также внезапно замирает в новой позе.

— Она познаёт, — повторила Альма.

Отставив чай, она шагнула к механизму и принялась его осматривать его вблизи. Вереск не шевелилась. Ещё несколько секунд она пребывала в полной тишине и неподвижности.

Пока наконец вдруг резко, единым движением, не встала в более естественную позу для грубой боевой машины с прекрасным лицом верескововолосой селенитовой девы.

— Ч-шёрт! — от неожиданности Хантер пролил на себя чай. На одежде и шерсти осталось зелёное пятно от мате.

Нэсса тоже вздрогнула, пролив кипяток на ногу чеширу, что и стало причиной его реакции.

Сидящий поодаль за столом Лис разделил ту же участь, будто по цепной реакции. Одна Альма, хоть и была ближе всех, и бровью не повела. Хантеру даже стало немного не по себе и от самой энхе — как-то не вяжутся такие стальные нервы с мягкой инфантильной целительницей со сладким голосом.

Но потом чешир вспомнил о боевой модификации зрения и списал эту реакцию на неё. Этот мод затрагивал работу мозга, и если бы Альма вздрагивала от любого движения, она бы не смогла вести прицельный огонь с такой смертоносной точностью.

Даже удивительно, как один простенький мод может так поменять разумное существо. Ведь всё дело же в моде, да?

В любом случае, это не их с Нэс дело. Сейчас им лучше поменьше высовываться после того подрыва доверия, когда пришлось подставить всю группу. Возвращаясь в тот день, в бой с третьим всадником, он поступил бы так же.

Что до остального… их время ещё наступит, и время проведённое без присмотра новых друзей в двадцать первом, не пройдёт даром.

Натянув невозмутимую улыбку, Хантер отёр тряпкой одежду и шерсть и принялся терпеливо готовить новую порцию мате взамен утерянной.

Интерлюдия

Проходческая суета

— Кот? — удивился стоящий на входе проходчик. — О, Альренц, Элейс, Кель… ого, Крайн! Рады вас видеть! Давненько вы не заходили домой!