Мое лицо снова запылало. Лапать грудь Луки было огромной ошибкой, но я винила в этом потерю крови и боль. Дело, бесспорно, не в том, что я залюбовалась светлыми волосками, покрывавшими грудь Луки, и не в его удивительной мускулатуре.

То есть я знала, что мой сосед в отличной форме, но пока не увидишь парня голым, не поймешь, насколько он хорош. А Лука представлял собой сексуальный шестифутовый экземпляр из загорелой кожи и мускулов.

С восхитительно большим членом.

Чистая правда. С тех пор как Робби Бергенхайм лишил меня девственности в семнадцать лет, я переспала с изрядной долей парней, но даже беглого взгляда на член Луки хватило, чтобы понять, что я упустила. Чертовски жаль, что это был мой единственный шанс взглянуть на него.

Мысли о Луке и его прекрасном и недостижимом члене приводили меня в уныние. Чтобы отвлечься, я бросила взгляд на свою окровавленную ногу. Тошнота тут же вытеснила похоть, и я снова уткнулась в локоть, как раз когда Лука вернулся на кухню.

Он держал в руках аптечку и успел надеть голубую футболку и джинсы. Наверное, это к лучшему. Если бы мне пришлось и дальше смотреть на его красивую обнаженную грудь и внушительный пресс, я бы, наверное, начала пускать слюни.

— Перестань пялиться на свою ногу, — раздраженно сказал Лука. — Как твой пах?

— Вообще-то, лучше, — заверила я. — Пульсация почти прекратилась, так что я, пожалуй, пойду.

Я попыталась сделать шаг и закричала, как раненый мангуст, когда ужасная боль пронзила мое бедро и промежность. Моя дурацкая нога снова подкосилась, и я вцепилась в Луку, поспешно схватившего меня за бедра.

— Черт, — простонала я. Глаза слезились, и мне снова захотелось блевать, стоило Луке усадить меня обратно в кресло. Я прижала руку к внутренней стороне бедра, закусывая губу, чувствуя, как боль накатывает на меня тошнотворными волнами.

— Айрис? Не вздумай падать в обморок.

Я едва слышала голос Луки из-за звона в ушах.

— Лука, мне как-то нехорошо. — Мой голос отдалился, и мир поплыл.

Лука положил теплую руку мне на шею и слегка надавил, и я уткнулась грудью в бедра, а моя голова свесилась ниже колен.

— Дыши глубже, Айрис.

Я втягивала воздух большими глотками, пока Лука разминал мою шею, а пульсация в паху в конце концов уменьшилась до более приемлемого уровня.

Я выпрямилась, и Лука спросил:

— Голова еще кружится?

— Нет. Мне лучше.

Он по-прежнему гладил мою шею, проводя большим пальцем вверх и вниз по коже.

— Ты уверена?

— Да, — подтвердила я.

Мы в молчании смотрели друг на друга. Светло-голубые глаза Луки заглядывали в мои темно-карие. Его светлые волосы были коротко подстрижены, а в уголке рта притаилась самая милая маленькая родинка. Как же часто я представляла, что прижимаюсь губами к этой родинке. Темная светлая щетина покрывала его щеки и подбородок, и я с трудом удержалась от желания провести по ней пальцами. Обычно Лука был чисто выбрит, но я ничуть не жаловалась на наличие щетины. Ведь с ней он выглядел чертовски сексуально.

Лука продолжал водить большим пальцем по моей шее, и легкое давление и тепло от его прикосновений вызывали у меня странные ощущения. Пристально глядя на его родинку, я наклонилась вперед, приоткрыв губы. Может, Лука не будет возражать, если я его поцелую?

Лука резко отпустил меня и прочистил горло. Его щеки вспыхнули красным цветом, и я внутренне выругалась, откинувшись в кресле. Я вела себя как подросток, отчаянно желая, чтобы на меня обратил внимание сексуальный парень из старшей школы.

— Спасибо, — выдавила я. — Прости, я чуть не упала в обморок. Я не очень хорошо переношу боль. Бабушка говорит, что я самый слабый человек, которого она когда-либо знала.

— Потянуть связки в паху весьма болезненно, — заметил Лука. Потом присел на пол рядом с моей ногой и открыл аптечку, посмотрев на меня. — Айрис, отвернись, пожалуйста. Я бы не хотел, чтобы тебя стошнило.

— Хорошо, — сказала я со смущенным смешком. — Обещаю, что не буду блевать на тебя.

Лука ничего не ответил, и я отвернулась, когда он задрал мою порванную штанину. Я уставилась в окно над раковиной, пока Лука быстро и эффективно промывал царапину на моей ноге. Антисептик ужасно жег, а пах все еще ныл, но я стиснула зубы и не поддалась слезам, рвущимся на свободу. Я и так выглядела нелепо перед Лукой. Поплачу, когда останусь одна в своем доме.

— Кровотечение остановилось, так что я не буду перевязывать, — объяснил Лука. — Если только ты не думаешь, что тебя может стошнить от вида царапины.

— Нет, — быстро ответила я. — Раз кровь не идет активно, я буду в порядке.

Лука потянул меня за штанину и грациозно встал. Он собрал и выбросил мусор, а затем закрыл аптечку. Положил ее на стол и вдруг спросил:

— Так зачем ты вломилась ко мне на задний двор?

— Я принесла тебе печенье, — напомнила я.

— Ты залезла ко мне на задний двор, чтобы угостить печеньем? — изумился он.