Годы учёбы в академии – это годы открытий, годы познания не только военного дела, но и вечных философских истин. Академия привила мне любовь к науке. Первые шаги в научном поиске были сделаны в академии. С первого и до последнего курса я занимался в военно-научном кружке (военно-философская проблематика). Его неизменным куратором был начальник кафедры марксистско-ленинской философии, доктор философских наук, профессор генерал-майор А. С. Миловидов. Однако моя первая «студенческая» научная работа была сделана на кафедре военной экономики, и называлась она «Экономические основы военной доктрины ФРГ». Работа получила высокую оценку, и начальник кафедры д. э. н., профессор генерал-майор А. А. Корниенко предложил мне поступить в адъюнктуру на эту же кафедру. Я дал согласие. Но ГлавПУР в 1965 году не выделил ставки по этой специальности. Мне предложили поступать в адъюнктуру на кафедру научного коммунизма, что я и сделал. В 1968 году я досрочно завершил учебу в адъюнктуре, защитил кандидатскую диссертацию и был оставлен на кафедре в качестве преподавателя. Свою преподавательскую деятельность в академии я начал, уже имея некоторый опыт, полученный мною в процессе преподавания научного коммунизма в Школе-студии им. В. И. Немировича-Данченко при МХАТе, куда я был направлен руководством академии, ещё учась в адъюнктуре (в ответ на просьбу Министерства культуры об оказании помощи вышеназванной школе-студии). Кстати, с преподаванием в школе-студии я расстался только в 1970 году, когда я стал старшим преподавателем в академии, в связи с чем возросла моя учебная нагрузка, и к тому же была утверждена тема моей докторской диссертации. В этом же году я был командирован в Чехословакию (в Братиславу, куда была переведена расформированная до масштаба факультета Военно-политическая академия чехословацкой армии, считавшаяся одним из центров воинствующего ревизионизма во время так называемой Пражской весны). Незадолго до этого мне было присвоено воинское звание «подполковник». Это была моя первая деловая командировка за рубеж. Вместе с капитаном первого ранга И. Масленниковым, специалистом в области экономической науки, мы должны были помочь преподавателям вновь созданного факультета наладить учебный процесс. Со своей задачей мы справились. Во время командировки нам удалось побывать в гостях у пограничников, в сельскохозяйственном кооперативе, посетить драматический театр. Нигде мы не встречали какого бы то ни было недружелюбия, хотя мы всегда были в военной форме советских офицеров, а память о трагических событиях, связанных с вводом советских войск (вместе с войсками других стран Варшавского договора), была ещё очень свежа.

По прибытии в Москву мы отчитались перед Главным политическим управлением Советской армии и Военно-морского флота (ГлавПУР) о проделанной работе, получившей положительную оценку. За ней последовала благодарность от начальника ВПА им. В. И. Ленина.

Приехавшие на следующий год в академию преподаватели из Братиславы попросили разрешения перевести на словацкий язык ряд учебных пособий из тех, с которыми мы их познакомили во время нашей командировки. Среди последних оказалась и моя книга по научному управлению в Вооружённых силах. Разумеется, разрешение ими было получено. Книга была издана довольно быстро. Это была моя первая научная работа, переведённая на иностранный язык.

В 70-е годы в Москве была широко налажена система политического просвещения. Во всех крупных учреждениях и организациях работали постоянно действующие семинары. Преподаватели общественных дисциплин ВПА им. В. И. Ленина принимали в этой работе самое активное участи. На мою долю выпало вести занятия сразу в двух семинарах: во МХАТе и в Большом театре (группа оркестра). Занятия во МХАТе проходили для меня без каких-либо сложностей. Иначе обстояло дело с музыкантами Большого театра. Они, как оказалось, в отличие от меня регулярно слушали «голоса» (Би-би-си главным образом) и были весьма информированными определённым образом людьми. На их вопросы мне не всегда удавалось быстро найти вразумительные ответы. Я в то время не представлял, что изучение враждебной нам радиопропаганды войдёт скоро в мои профессиональные обязанности.

С назначением меня на должность зам. начальника кафедры я попросил начальника политотдела академии освободить меня от этих общественных поручений. Просьба моя была услышана.

В феврале 1974 года мне было присвоено воинское звание «полковник». Вышла в свет моя монография, посвящённая проблемам научного управления военным строительством в социалистическом обществе (тема моей докторской диссертации).

В ноябре этого же года я успешно защитил докторскую диссертацию с абсолютным результатом: все члены учёного совета проголосовали «за», что бывало в академии нечасто.

Под конец года произошло событие, круто изменившее мою судьбу: состоялся переход на работу в Академию наук СССР, в Институт социологических исследований, где мне предстояло заняться закрытой проблематикой под непосредственным кураторством КГБ СССР. Должен признать, что мне нелегко было дать согласие на этот перевод. Но сыграло, как всегда, железное слово «надо», которое я услышал от партийного руководства не только академии.

В конце декабря 1974 года (после ряда организационных согласований) состоялось моё представление директору Института социологических исследований АН СССР члену-корреспонденту М. Н. Руткевичу в качестве руководителя закрытого отдела института (отдел социологических проблем пропаганды). К этому времени эта должность по неизвестным мне причинам оказалась вакантной. Как выяснилось в ходе беседы, на счету закрытого отдела, созданного в 1970 году решением самых высоких инстанций, было только одно «весомое» исследование: о проникновении финского телевидения в аудиторию Эстонии. Его результаты были доложены в 5-е управление КГБ и в Секретариат ЦК КПСС. Оказалось, что передачи финского телевидения активно смотрят не только эстонцы, но и русские. Исследование получило положительную оценку «верхов». На Секретариате ЦК КПСС было принято решение о целесообразности улучшения технического оснащения эстонского телевидения и усилении его кадрового потенциала. Иначе говоря, начало было неплохое, хотя многие вопросы как научного, так и организационного характера оставались нерешёнными. Предстояло развернуть работу в соответствии с поставленными перед отделом задачами по ряду направлений (негативные проявления в молодёжной среде, аудитория западного радио в приграничных и центральных регионах страны, националистические проявления и настроения в разных социальных средах и др.), решить кадровые вопросы.

На работу в отдел удалось принять ряд крупных учёных. В их числе были доктора наук, профессора Г. Л. Бондаревский, Н. Н. Яковлев, В. Г. Смолянский, М. С. Джунусов и некоторые другие. Новыми руководителями секторов были утверждены B. C. Комаровский, В. Ф. Сбытое, В. А. Мансуров. Н. В. Мерзликин, С. Д. Яковлев.

Численность отдела была доведена до 65 человек (среди них было 50 научных сотрудников). В отделе был создан свой спецхран, куда поступала антисоветская литература на иностранных языках, материалы ТАСС для служебного пользования, материалы «радиоперехвата» и результаты наших исследований. В отделе работала группа переводчиков.

В 1975–1976 годах были проведены социологические исследования в соответствии с полученными от соответствующих инстанций заданиями в Москве, Казахстане, на Украине, в прибалтийских республиках. В 1977–1979 годах – в Грузии, Азербайджане, Армении. Их результаты были обсуждены в Отделе пропаганды ЦК КПСС. На одном из совещаний, проведённых под руководством и. о. зав. отделом Г. Л. Смирнова, было принято решение о регулярном информировании зам. зав. отделом пропаганды М. Ф. Ненашева о результатах проводимых нами исследований. Под его кураторством были проведены, в частности, исследования на Дальнем Востоке, результаты которых были использованы при подготовке и проведении Всесоюзного совещания идеологических работников летом 1977 года во Владивостоке. На совещании ко мне обратилась секретарь ЦК Компартии Туркменистана Майя Молаева с просьбой помочь республике с развитием социологической науки. Я дал согласие. По-настоящему масштабы помощи удалось расширить несколько позднее, когда я был уже в ранге директора института и мои возможности в этом значительно возросли.