– Невесту что-ли тебе поискать..? – он посмотрел на меня с задумчивым взглядом. – Вроде, как ты и сказал, гормоны вопят, инстинкты размножения проснулись...Будешь вон со своей "самкой", – он усмехнулся, – размножаться. И правнуком деда порадуешь, и Род свой укрепишь. Как тебе такое?

Ну приехали. И кто меня за язык тянул такое ляпнуть? Он ведь может и захомутать меня невестой и всё, пиши пропало. Гудбай свобода, пока мирная жизнь.

– Хорошо. Я признаю что погорячился. – я поднял руки в знаке поражения. – Больше такого не повториться.

– Хорошо. Но ещё одна такая выходка, и я всерьёз возьмусь за поисками невесты для тебя. – сказал он. – Договорились?

– Договорились. – уныние так и прёт от меня, а эти двое откровенно усмехаються.

– Кстати, – начал дядя, – ты, как я вижу, поднял ранг силы? Снова пролетел?

– Точно. Степан Алексеевич что то говорил такое. Голова совсем ни к черту. – сказал дед покачал головой. – Быстрей бы пол года прошли, свалил бы все на тебя и на заслуженную пенсию...Ах да, что там?

– "Перелез" до высшего Беса. – сказал я, – но если каждый день буду применять те пилюли, то совсем скоро и до низшего Воина "доползу".

– Хорошо.

– Что то ещё? – я уже зеваю не по детски. – Мне ещё в четыре вставать вообще-то.

– На этом всё. – сказал дед сам зевнув. – Зараза. Заразил.

Я усмехнулся и вышел из кабинета вместе с дядей. Идя по коридору, он вдруг остановился.

– Что то не так?

– Просто интересно. Тебе не жалко бедную девочку?

– Ты про Люду? А что с ней может быть? – спросил я в недоумении.

– Она вышла от тебя еле дыша и еле идя. – сказал он абсолютно серьёзно. – Развратил ты скромницу совсем.

– Зато счастливая. – ответил я улыбнувшись. – Видел бы ты её...эту самую скромницу в постели, был бы совсем другого мнения.

– Тоесть?

– А...неважно. – я отмахнулся. – Знаешь миф о скромниц?

– Нет, а что? – врет. По глазам вижу что знает, но так и быть, подыграю.

– Если девушка скромница на виду у всех, то она должна быть лучшей в постели. – сказал я, а бровь дяди поднялась вверх. – Или она бревно. Одно из двух. Так что, Люда у нас попадает к первым.

Дядя хмыкнул. Видимо, ему этот миф не пришёлся по душе.

– Спокойной ночи. – сказал я у своей двери.

– Ночи. – сказав это, мы попрощались и каждый пошёл в свою спальню.

Зайдя в свою комнату, я достал из тумбочки шарик и снова покрутил его в руках. Мне не даёт покоя эта штука, если честно. Помню, Сивый кинул шкатулку, откуда вылетела такая же вот херня. А вдруг разлом откроется у меня в комнате? Беды тогда не миновать...

Рассмотрев его ещё раз, я ложу его в тумбочку и сняв с себя одежду, ложусь на кровать и засыпаю сном младенца.

***

Просыпаюсь рывком. Что то не так. Что-то случилось. Чуйка орет как резанная. Выбегаю из комнату и спешу в спальню деда. Если что то может случиться, то только с ним. Прихожу и слышу хриплый стон боли.

Кровь в жилах застывает как и тогда в разломе.

Открываю дверь и вижу лежащего деда на полу. Он корчится от боли прижимая руку к груди в область сердца.

Поднимаю и ложу аккуратно в кровать, а сам бегу к Максиму Геннадьевичу. Его дверь в спальню срываю из петель. Такой силой я открыл её с ноги, на что тот ошарашенно просыпаеться.

– Деду плохо!

Тот сразу же вскакивает и бежит в его спальню, а я поднимаюсь к дяде по лестнице. Только хотел уже подняться, как вижу его в халате спускающимся вниз.

– Что случилось? – спрашивает тот. – Почему ты кричал на первом этаже?

– Дед...! – я хватают воздух, поэтому говорю только одно слово, которое тот понимает и пулей летит к отцу, а я за ним.

Когда мы пробежали, Максим Геннадьевич уже хлопотал над дедом. Тот лежал и корчился, но затем вдруг внезапно замер.

– Дед!

– Отец!

Мы уже перешли на крик и подошли к нему, но наш Родовой Целитель поспешил нас успокоить.

– Тихо. Он сейчас спит.

И правда. Я подошёл к нему и услышал полной груди вдох облегчения. Похоже, вздохнули от облегчения не только он, а все здесь присутствующие.

Я облакотился о стену и медленно сполз вниз, в конце концов сев на пол.

– Он жив. – сказал я самому себе. – Он жив...

– Если бы не вы, Ваше Сиятельство, – начал Максим Геннадьевич, – то скорей всего мы бы уже утром обнаружили его холодным...