— За встречу! — провозгласил он.

Мы чокнулись. Я отхлебнул и подцепил бутер с черной икрой.

— Что молчишь, Данилов? — спросил Евксентий Григорьевич. — Небось, запугал тебя майор баснями о том, что злой начальник решил избавиться от своего лучшего секретного сотрудника, который умудрился переворошить все местное преступное болото?

— Запугать не запугал, а задуматься заставил, — ответил я.

— О чем же, если не секрет?

— О том, в какую игру меня втягивают.

— И что надумал?

— То же, что и раньше. Я делаю только то, что считаю правильным.

— Понимаю, — кивнул он, — потому и решил с тобой сегодня встретиться.

— Я готов выслушать.

— Сейчас в гнезде расхитителей начнется брожение, — продолжал полковник. — Самые крупные из них ориентируются на тебя, и это хорошо, но есть разная мелочь. Она опасна тем, что хочет стать крупной рыбой и от нее можно ждать всякие подлости. Может, и не стоило бы тебе говорить об этом. В конце концов, с этой мелочевкой мы можем и сами справиться, если бы не одно обстоятельство. Этой хищной рыбешкой явно управляет кто-то, кто в курсе всей операции. Иными словами, человек, имеющий доступ к совершенно секретной информации.

— Короче — один из вас? — уточнил я.

— Не хотелось бы утверждать столь категорично, но… ты прав, сынок.

— И что? — спросил я. — Всемогущий КГБ не может выявить крота в своих рядах?..

— Работа идет, но круг подозреваемых слишком широк. Пока всех отработаем, враг может нанести непоправимый урон.

— Зачем вы мне все это рассказываете?

— Затем, что у меня есть собственный кандидат и затем, что ты единственный, кого он может подпустить к себе достаточно близко.

— Достаточно для чего?

— Для того, чтобы получить решающие доказательства его преступления.

— Тогда, может, сообщите — кто он или хотя бы обрисуете круг подозреваемых?

— А у тебя много знакомых из КГБ?

— Много, — проговорил я. — Особенно — в Москве.

— Москву не трогай.

— Тогда — трое, — сказал я, хотя на самом деле — четверо, но о Третьяковском я, само собой, говорить не стану. — Включая вас, товарищ полковник.

— Верно, — признал Михайлов, — но меня проверят и без твоего участия. Кроме того, ко мне ты близко не подойдешь… Если только, — он покосился на дверь, — не окажешься моим зятем.

— У меня другие планы.

— Знаю, — сказал Евксентий Григорьевич. — На инструктора райкома ВЛКСМ нацелился. Что ж, правильно, девочка она перспективная. Не то, что моя…

Он только рукой махнул.

— Выходит, если вас исключить из списка подозреваемых, то остаются двое, — вернул я разговор в прежнее русло.

— Да. Вот к ним и присмотрись.

— А вы в курсе, что они решили меня спрятать на конспиративной квартире?

— Разумеется. Эту идею я им и подкинул. Не напрямую, конечно.

— Вы считаете, что мне стоит поиграть в эту игру?

— Конечно! — воскликнул Михайлов. — Ведь ты сможешь держать их под присмотром практически круглые сутки!

— С Курбатовым мы и раньше виделись пять дней в неделю. Зудова по его приказу вообще стала моей телохранительницей. Куда уж ближе!

— Все правильно. К этому я и подводил ситуацию.

— Пока что ничего странного я не заметил.

— Кроме того, что майор обещал тебе прикрытие во время последней встречи с Ильей Ильичом, а потом сказал, что все это мои происки.

— Ну вот видите. Вы же все и так знаете!

— Пока только то, что Курбатов ведет свою игру, — сказал полковник. — А мне нужны доказательства, чтобы понять — просто ли копает под меня майор, надеясь спихнуть в отставку и занять мое место, или все-таки у него иные планы?

— Какие иные планы?

— Надеюсь, ты мне и поможешь выяснить это.

— Он предупредил меня, что сегодня вы пожелаете встретиться со мною, — сказал я. — Что мне ответить ему, когда он спросит, по поводу чего мы общались?

— Скажи, что мы обсуждали твое новое положение в операции, — ответил Евксентий Григорьевич. — Я благословил тебя на теневое княжение в городе. Это, кстати, правда.

— Не насторожит ли его это?

— Насторожит. И он начнет делать глупости. Чего я и добиваюсь.

— И еще он решит, что теперь я работаю против него.

— Не исключено, — согласился начальник УКГБ Литейска, — но я верю, что ты справишься, как справился с «королевой клопов», как справился с тремя особо опасными преступниками, умудрившись при этом если и не замарать рук, то уж точно не оставив следов, как справился с Сумароковым и его бойцами. А еще раньше, ты спас мою единственную дочь, чего я не забуду до конца своих дней. Так что давай, герой, действуй во благо социалистического Отечества!.. Кстати, Курбатов доложил мне, что ты желаешь, чтобы твой класс по-прежнему оставался твоим, какой бы смысл ты ни вкладывал в это. Так вот — он твой и без всяких предварительных условий.