«Уничтожен. Переместился и ударил в него магмой. Он хотел убить хозяина», — на полянке появился Пал Палыч. Он медленно прошел вперед и присел на траву. Впервые совершал столько коротких переходов друг за другом, вот с непривычки и накрыло усталостью.

— А что с Борисом? Он мертв? — спросила пришедшая в себя Софья.

— Да как тебе сказать, — задумчиво ответил я блондинке. — Он ушел.

Жорик вернулся с разведки немного запыхавшийся. Наконец он отдышался и указал в направлении кустов, куда скрылся Борис.

— Там он ещё прошел пару метров, а затем начал ускоряться. Да так, что хр*н догонишь, — телохранитель вытер пот со лба. — Чуть легкие не выплюнул.

— Мы его ещё достанем, — успокоил я всех.

— У него все ходы были расписаны, — ответил Лея. — Кстати, а что там полыхнуло, на горе?

«Это я запустил, чтоб хозяин остался жив», — гордо ответил Пал Палыч.

Думаю, что все услышали его слова, потому что больше ни у кого вопросов не возникло.

— Там Катя с Мариной в осаде, — ответила Софья. Вот, уже и румянец появился на щеках.

— Я знаю, как с этим быстро разобраться, — я сжал губы и хмуро посмотрел на телефон.

Когда мы выходили на дорогу, я пытался позвонить Зильберману. Но трубку он не брал. Добравшись до асфальтированной дороги, мы поймали транспорт. Затем доехали до моего загородного жилья и пообедали борщом, который взяли на вынос в первом попавшемся ресторане.

Софья поначалу рвалась поехать с нами, но стоило ей сходить в душ и прилечь на диване, как она тут же провалилась в глубокий сон.

Ну что ж, пусть отдыхает, а вот мне далеко не до отдыха. Настала пора увидеться с Зильберманом.

Хотя это оказалось не так-то просто. Этот хитрый еврей всячески увиливал от встречи. Я точно знал, что он находится на своей центральной фабрике, и ждал снаружи, но он не спешил выходить. Понимал, что я жажду поговорить с ним по душам.

Но бесконечно это продолжаться не могло. Наступил вечер, и первая смена фабрики уже закончила работу, выходя наружу. Затем на выходе показалась компания представительно одетых евреев.

Я же довольно улыбнулся. Меня так просто не обманешь. Орлиный взор работал в живом мире всё лучше. Заметил слегка подрагивающее лицо молодого парня, который старался не смотреть в мою сторону. Иллюзия. Простая, да к тому же криво налепленная. Псевдо-парень уже почти дошел до автомобиля, когда я его окликнул.

— Моисей Абрамович, плохо маскируетесь!

Парень вздрогнул, вздохнул и медленно повернулся ко мне.

— Как вы догадались, Иван? — ответил он, смахивая рукой фальшивое лицо. Теперь на меня смотрел тот самый еврей, которого я знал и раньше, с хитрым прищуром и приподнятым в ироничной ухмылке уголком губ.

— Какая разница. Главное, что я вас нашёл, — какая уж тут вежливость с предателем.

— Ну хорошо. Я могу-таки всё объяснить, — Моисей Абрамович продолжал щуриться, но теперь уже внимательно следя за моей реакцией.

— Это хорошо, что вы сами хотите всё объяснить, — добавил я металла в голос. — Иначе мне пришлось бы заставить вас это сделать.

— Молодой человек, угомоните свои таланты, — ответил старый еврей. — Я старый и больной человек. С кем вы хотите драться? Я же сказал, что готов всё объяснить. Поэтому прошу проехать вместе со мной в одно замечательное место.

Мы с Жориком сели в салон к Зильберману «как почетные гости, которых он давно не видел и сейчас рад их лицезреть». А затем проехали буквально двести метров, остановившись у ресторана.

— Это мой новый бизнес. Только вхожу, так сказать, в море, кишащее акулами ресторанного дела. Но вроде получается.

— Мы встретились не за этим, — напомнил я. Мне не нужно было его хвастовство. Пусть ответит на несколько прямых вопросов. — Это да. Но это я так настраиваюсь, — пояснил Зильберман.

На фоне тихо и мелодично играла гитара. Официанты гремели посудой, а столики были расставлены около стен большого зала и сервированной по полной.

Жорик, как всегда в таких случаях, отступил к столику охраны. А мы с Моисеем Абрамовичем заняли место ближе к стойке.

— Мне как всегдакофе, — ответил Зильберман подошедшему официанту и взглянул на меня. — А вы?..

— То же самое, — ответил я.

Дождался, когда официант удалится, чтобы начать разговор.

— Во-первых, я требую, чтобы вы сняли своих людей с осады моего поместья, — резко ответил я. — Во-вторых, оставьте в покое Медведевых и Рылеевых. Они вам также ничего плохого не сделали.

— А кто сказал, что мои люди на кого-то напали? — удивился еврей, собрав в гармошку свои морщины на лбу. — Всего лишь не выпускали во внешний мир.