— Возможно, — она задумалась, — может быть какой-то дополнительный уровень защиты.

Бегло пролистав всю тетрадь, я положил ее на колени.

— Так, — тронул подбородок, — а что если попробовать…

Я взял иглу со своей кровью и положил в открытый дневник. Ничего снова не произошло. Полминуты мы подождали, не проявится ли текст.

— Нет, — покачал я головой, — что-то не то.

Тогда задумался снова, а потом зажал иглу в руке.

— Что ты задумал? — недоуменно посмотрела на меня Тома.

Я не ответил. Вместо этого уколол свой палец магической иглой и прижал его к странице.

— Так это и так твоя кровь, — Тома поджала губки, — какая разница… — внезапно девушка округлила глаза.

Кровавый отпечаток пальца без остатка впитался в книжную страницу, исчезнув полностью.

— Это, — я показал иглу, — кровь, взятая силой. А это, — показал проколотый палец, — добровольно.

— И что должно произойти теперь?

Ответом была яркая вспышка света, который загорелись страницы.

Я распахнул глаза и понял, что оказался в полутьме. Деревянное помещение: низкий потолок, толстые балки, стены из неаккуратно подогнанных досок.

Первое, что пришло на ум — охотничья хижина.

Тут был широкий стол, на стенках висели веревки, пучки сухой травы и шкуры животных. Пол — земля и солома. Деревянный лежак в дальнем углу. Пустое окно сбоку. Здесь гулял зябкий сквозняк и пахло дождем, который шумел в ночи за окном.

— Книга тоже портал? — недоуменно произнес я, а потом дверь, что оказалась за спиной со скрипом, резко открылась.

Самое удивительное, что открылась она сквозь меня, как сквозь призрак. Также, сквозь меня в сторожку вошел мужчина в дорожной одежде и мокром черном плаще. Он совершенно не замечал меня. Я даже притопнул, чтобы убедиться, что он никак не отреагирует. Мужчина не заметил и этого.

Когда незнакомец откинул капюшон, я нахмурился. Это был князь Малиновский. Тот самый, что всучил мне сосуд черной споры. Только это был моложе. Лицо не такое морщинистое и бледное. На лбу нет старческих пятен, а серебристые от седины волосы еще полностью укрывают череп.

Малиновский беспокойно принялся ходить по сторожке и выглядывать в окно. Он нервничал и ждал кого-то. Очень скоро я понял, кого именно.

Дверь грюкнула снова, и внутрь зашел еще один человек. В руках он держал что-то завернутое в шерстяной плед.

— Ты отобрал ее! — Бросился к мужчине Малинин.

Откинув уголок пледа, он всмотрелся в оказавшееся там белокожее лицо. Лицо Кати.

Увидев это, я поджал губы. Это что? Прошлое? Кажется… кажется, это воспоминания запечатанные в книгу, при помощи какой-то магии. Но чьи?

— Замятины решили, — прозвучал низкий голос второго мужчины, что принес Катю. Его лицо было скрыто капюшоном плаща, — что инсценировать собственную смерть достаточно умно, чтобы спасти сына и уберечь последнюю из них.

— Инсценировать смерть, — холодно произнес я.

— Ты убил их? — спросил Малиновский.

— Да. Но нам это стоило десятерых. Замятины, даже женщина, бились как звери, защищая девушку.

— Ну, — помолчав ответил Малиновский, — главное, что с ними покончено. Все представители Ордена, о которых мы знаем, мертвы. И это отличная новость. Я сообщу ее Сновидцу.

Проклятье… Инсценировали смерть? Мои родители сделали это, чтобы защитить меня? Но отчего? И как? Я ведь хорошо помню тот день. Мы попали в одну автомобильную аварию. Вчетвером: я, Катя, отец и мать, катались на отцовском спорткаре за городом. Попали в аварию. Катю я вытащил своими руками, и она осталась жива. А вот родители…

Черт… я сам видел их мертвые тела! Черт. От всего этого мерзко на душе…

Мужчина в капюшоне не ответил. Он лишь прошел к столу и положил на него Екатерину. Потом мужик снял капюшон и посмотрел на Малиновского. Это был Сергей Орловский, отец Игната. Отец моего нового тела. Проклятье… Выходит, он убийца моих настоящих родителей.

Лицо было точно таким, каким я видел его на фотографии в книге, рассказывающей об истории рода Орловский: волевой подбородок, широкие скулы и челюсть. Тяжелый взгляд небольших голубых глаз, серые коротко стриженные волосы.

— Осталась еще она, — кивнул Сергей Орловский на Катю.

— Сновидец сказал, если она еще не готова, — серьезно начал Малиновский, — то убить девушку.

Услышав это, я сжал зубы так, что они скрипнули. Стиснул кулаки против собственной воли. Я понимал, что сейчас будет, и некоторое время боролся с желанием отвернуться и закрыть глаза. Не смотреть на ее смерть. Спустя мгновение я отбросил эти мысли. Решил, что выдержу. И отомщу.