Между этими двумя людьми было все: и нежная любовь, переходящая в обожание, и обоюдная тревога за жизнь и здоровье самого близкого человека, и ожидания матери школьных успехов сына, и боязнь сына не оправдать материнские ожидания, и отдаление, когда сын вступил в пору полового созревания, и тайная гордость женщины за то, каким видным и образованным стал ее отпрыск, и настойчивое желание матери подобрать любимому сыну невесту.

Все было между этими двумя людьми. И память услужливо подбрасывала множество мельчайших деталей, неизбежно присутствующих в любой длительной истории взаимоотношений близких родственников. Все было так близко, так доступно – только руку протяни.

Вот только все это было не про меня …

В тот момент я предельно отчетливо понял, что все, что меня окружает – не мое. Очень, очень близко, но не мое. Сомнения приходили и раньше, но без уверенности. А вот теперь уверенность появилась.

Наверное, что-то такое отразилось на моем лице, потому как Анастасия Константиновна внимательно на меня посмотрела, а затем произнесла:

– Что-то ты странно выглядишь, сынок. С тобой все в порядке?

– Да мам, все нормально. Устал просто после командировки. – ответ дался легче, чем я ожидал. Привычные для Александра поведенческие паттерны когда нужно стали включаться сами собой, почти как родные. Не требовалось ни напрягать память ни применять свои скудные актерские таланты – все делалось легко и естественно. Как будто он это и правда я.

Так недолго и свихнуться. Эх, мне бы остаться одному, да пораскинуть мозгами денек-другой … Денька-другого у меня в наличии не имелось.

Следующие полтора часа я провел в кругу семьи. Жаль только, не своей. Бабушка к этому времени уже приготовила ужин и нам троим оставалось только сесть за стол, приступить к трапезе и общению. Что мы и проделали.

Я вполне успешно врос в образ младшего отпрыска семьи Соколовых, да так, что на протяжении всего ужина и последующего чаепития ни словом ни жестом не выдал своей чужеродности для данной общественной ячейки. Так что ни «мама» ни «бабушка» ничего необычного в моем поведении не заметили.

Наконец, мое испытание закончилось – все поднялись из-за стола.

После семейного вечера решил пойти пройтись. Уже восстановились в памяти адреса и редкие телефоны как друзей-приятелей, так и девушек, с которыми я пробовал «крутить любовь». Можно было пересечься с кем-нибудь из них, но не хотелось. Какой смысл врастать в эту жизнь, если она точно не моя? Да и вероятность прокола имелась не шуточная. С матерью и бабушкой Александр был не слишком-то близок последнее время, а вот с друзьями и девушками проводил гораздо больше времени, чем с семьей.

В последние годы, правда, со всем этим стали появляться объективные сложности – друзья давно переженились, некоторые успели даже развесить, иные уже и не по одному разу. Однако, имелись и стойкие холостяки, вроде меня. Точнее, не меня а Соколова.

Странно, но имя, фамилия и возраст данного персонажа отторжения не вызывали. Может все дело в том, что и у меня такие же? Вопросы, вопросы …

Короче, наша компания из троих закоренелых дополнилась последнее время несколькими ребятами, выбывшими из семейной гонки. Так что позвонить было кому. Но не хотелось.

Из кандидаток же на пост спутницы жизни молодого инженера в зоне доступа осталась только одна представительница прекрасной половины человечества. Да и та, скажем прямо, голову не кружит. А ведь раньше-то за любезным Сашенькой толпы бегали! Стареет, наверное, «завидный» жених, в тираж выходит …

Поймал себя на том, что опять стал идентифицировать свою персону с московским инженером. А ведь я – не он. Совсем-совсем не он. Да и эпоха сейчас точно не моя, а может и сам мир.

Так что же со мной произошло? Я попал в прошлое? В параллельный мир? А может все вокруг – плод моего больного воображения?

Нет у меня ответов. Пока нет …

Прогулка не помогла. Серые московские улицы наводили уныние и тоску. Освещены они также оказались отвратительно. Прохожих мало, одеты они все бедно и как-то по дурацки. А, в довершение, еще и дождь полил. Мелкий такой дождичек, осенний.

Решил вернуться домой.

По возвращении быстро прошел к себе в комнату. «Мамы» в «гостиной» не оказалось, имелась только «бабушка», которая занималась любимым вязанием.

Когда пересекал гостиную, молнией пронеслась в сознании мыслишка от цензора. Точнее, как я уже начал понимать, что никакой это не «цензор», а проявление моего подлинного «я». Подспудное, почему-то, проявление … Так вот, при взгляде на «благообразную старушку» поневоле подумалось, что это какой-то киношно-литературный штамп: старая женщина добрейшей наружности со сдвинутыми на лоб очками сидит на стареньком диване с клубком ниток и ловко перебирает спицами.

К сожалению, вспомнить, почему увиденная картина ассоциируется у меня с некими штампами, в этот вечер и ночь так и не удалось. Хотя я старался. Собственно, заснул я только под утро. Много часов потратил на попытки войти в медитативный транс и, таким способом, вспомнить себя настоящего. Безуспешно. Точнее, транс получался, вот только восстанавливались опять подробности жизни Александра Соколова, не мои.

Удалось даже вспомнить, почему я, точнее, он не участвовал в недавней войне. Оказывается, в 1941-м он еще не проходил по возрасту, а через год перспективного студента забрал к себе в «шарашку» один из ВУЗовских преподов. Профессор входил в руководство данной структурой и с инженерными кадрами в ней на тот момент наметился конкретный такой дефицит. Вот и пришлось привлекать действующих студентов, Александра в том числе.