Старость и одиночество - как часто эти два состояния приходят одновременно к человеку, погружая его либо в уныние и хандру, либо в суету вокруг своего здоровья. Но, как правило, всем свойственно погружение в воспоминания. И порой эти воспоминания человеку бывает трудно отличить от реальной действительности.
Повесть. Старуха.
На веранде с открытыми широкими окнами небольшого старого деревянного дома в громоздком и старомодном, потемневшем от времени, но удобном, хотя и скрипучем кресле, завернув ноги пледом , сидела старуха. Кресло стояло около большого овального стола, накрытого пожелтевшей от времени льняной скатертью с вышитыми по ее краям букетиками теперь уже почти выцветших фиалок. На столе по-хозяйски в центре красовалась старинная изящная ваза с отколотым куском от горлышка. Из вазы торчала прошлогодняя ветка какого-то сухоцвета.
Около старухи всегда стояла потускневшая от времени объемная и широкая чашка, как всегда, с недопитым чаем. И рядом в вазочке немного конфет. Фантик от съеденной конфеты, как обычно, валялся рядом на полу, ветер любил шалить, коль уж все окна были раскрыты настежь. Он обычно влетал в одно окно, наводил свой порядок на столе, потом взбивал остатки волос на макушке старухи и уносился по своим ветреным делам через другое окно. Его приход часто будил мирно вздремнувшую старуху. Порой он приносил ей какой-нибудь отголосок воспоминаний. Но усталый мозг старухи не справлялся с этой работой и отталкивал его
от себя. А назойливая и вредная память никуда не уходила. Она, тихо забившись в дальний угол, выжидала.
В поселке, в котором находился дом старухи, весна уже приближалась к лету. Стояли теплые и солнечные дни. Старый сад, окружавший дом, всю зиму был больше похож на какой-то гигантский, вывороченный из земли пень, повернутый всеми корнями вверх, теперь при помощи молодой листвы постепенно превращался в то, что можно было именовать садом. Но с веранды, особенно с того места, где располагалась всегда старуха, просматривался кусочек улицы. Старухе была видна довольно широкая дорожка, идущая вдоль домов, при том, что с внешней стороны было очень трудно рассмотреть, что делалось на веранде. Впрочем хозяйка уже пребывала в том возрасте, когда становится безразлично чужое внимание.
Утро теплое и веселое, на улицу так и манит. Народ, который круглый год живет в поселке, повылезал из домов. С их дворов доносятся шум, голоса, шуршание прошлогодних листьев под ногами, которые окончательно просохли из-за солнечных дней без единого дождя. Старухе нравится такая погода, соседи же ждут дождя, пора возделывать грядки и окучивать посадки.
По улочке мимо старухиного дома вприпрыжку идёт девочка лет семи, она выгуливает свою небольшую и шуструю собачонку. Девочка переодически дергает за поводок и покрикивает на псинку. Похоже, это еще щенок. Девочка маленькая, щупленькая, с густой гривой рыжих волос, кое-как собранных на затылке в короткий, торчащий во все стороны, хвостик. За ней ускоренным шагом идет, наверное, ее бабушка, женщина немолодая, но и в старые ее еще не запишешь. Женщина переодически окликает девочку, прося ее не убегать слишком далеко. Имя у девочки старухе нравится, и есть на то причина. Зовут эту девочку Марта.
Кроме веселой девочки со щенком и догоняющей их бабушки, мимо прошаркал старый дед с шуршащим и надуваемым ветром пакетом в руке. В конце улицы стоит торговый ларек с вечно черствым хлебом и всякой всячиной, скорее ненужной, чем нужной. Позже, днем сначала проехала компания сорванцов на велосипедах. Старуха слышала, как они этот вид транспорта обзывают великами. Но у нее все эти «убогие новшества» в мыслях не приживались. Потом проковылял бездомный местный пес, старый, как и она, житель поселковой помойки. Идя вплотную вдоль ее забора, пес беспрестанно нервно терся плешивым боком об доски. Ветхий забор угрожающе скрипел, трещал и шатался. Старухе было все равно уже, все когда-нибудь должно рухнуть.
Конец ознакомительного фрагмента.