– Федор Николаевич, требуется провести плановый осмотр рабочих на отдаленной буровой, так что собирайтесь в дорогу!

– А разве они не могут пройти его у нас в поликлинике, когда закончится их вахта? – поинтересовался Григорьев.

– Поступило распоряжение сверху, так что эта поездка не обсуждается! Вылет завтра на вертолете из городского аэропорта в 10.20 по Москве, – холодно парировал Никитин.

– Раз надо, значит надо, – с грустью в голосе ответил Федор.

– Не волнуйся, всего несколько дней, а потом ты вернешься обратно! – по-дружески похлопав мужчину по плечу, констатировал Никитин. Повернувшись на месте через левое плечо, главврач вышел из кабинета. Солнечный день тут же окрасился в темные тона словно и не было за окном лета.

11 июля 1994 года. С трудом открыв глаза, Федор увидел страшную картину – серебристый вертолет с красной полосой лежал на боку. Скрученные от страшного удара о землю длинные лопасти напоминали гигантский штопор для открывания бутылок. Последнее что запомнил врач, как один из пилотов высунувшись наполовину в багажный отсек визгливым голосом закричал:

– Мы падаем!

Остекленевшим взглядом тот смотрел не на пассажиров, а куда-то вдаль. В этот момент все пассажиры на борту как по мановению волшебной палочки в один голос дико подхватили:

– А-а-а-а-а-а-а!

В противном первобытном крике был страх, истерика и нежелание умирать. Через несколько секунд вертолет стал крениться на один борт и медленно вращая винтами устремился к земле. В пассажирском отсеке, где сидел Федор находилось еще двое мужчин и одна молоденькая смазливая девушка. С перекошенным от страха лицом она вжалась в сиденье и лихорадочно крутила головой по сторонам надеясь найти спасение. Открывая и закрывая рот как рыба, Кристина, так звали студентку хотела закричать, но вместо этого только мычала. Крепкие примерно по сорок лет мужчины с обреченным видом озирались по сторонам словно в этот момент прощались друг с другом и с миром. Не видя себя со стороны, но с похожими симптомами, Федор также прощался с жизнью. В этот момент в его памяти странным образом вспомнился выпускной, где они с парнями пили водку в школьном туалете. Стараясь быстрее опрокинуть в рот содержимое граненого стакана, украденного в школьной столовой, Федор давился, но пил обжигающую крепкую жидкость, отдающую сивухой. Водка была теплой и этим еще противней казался сам процесс погружения организма в состояние эйфории. Через мгновение выпускник с глупой улыбкой передавал эстафету следующему товарищу одновременно ощущая в голове наступление опьянения.

Удар о землю произошел неожиданно и громко. Срезав лопастями словно гигантской пилой несколько деревьев, вертолет плюхнулся на землю перевернувшись на один бок. От страшного удара дверь как катапульта отлетела в сторону одновременно захватывая в свой спасительный проем молодого врача. Увлекаемое силой инерции тело Григорьева пролетев в свободном падении несколько метров плашмя ударилось о землю. Как ни странно, но почва, густо заросшая мхом и высокими папоротниками, смягчила падение. Хотя посадка и была относительно мягкой применительно к этой ситуации, но все же на мгновение молодой мужчина потерял сознание. Воспоминания о прошлом мгновенно улетучились и вместо них в голове наступила черная промозглая ночь. Неожиданно прорезая словно острым ножом тело, резкая боль прошлась по спине приводя в чувство.

– Как же больно, Господи! – пронеслось в голове пассажира.

– Слава Богу, что сидел рядом с дверью, – философски отозвался внутренний голос.

Вместе с ощущением боли прояснился и разум. Медленно повернув голову, Федор задохнулся от увиденного. На лужайке, где сиротливо лежал вертолет к небу уверенно поднимался смолистый дым с запахом керосина. В кабине пилотов разгоралось кроваво-красное пламя и едкий черный дым медленно словно нехотя распространялся по тайге. К этому запаху пластика, кожи и металла примешивался запах жареного человеческого мяса. Медленно захватывая изуродованные при падении тела пилотов, огонь, как невидимое страшное животное пожирал вертолет и все то, что было в его чреве. Словно находясь в зале при просмотре кинофильма с жуткой сценой трагедии, Григорьев не мог оторвать глаз. Сухой комок застрял в горле и не давал возможности закричать. Казалось, что в этот момент все звуки в тайге мгновенно прекратились и в воздухе стояла звенящая тишина. Вместе с выжившим человеком величавая тайга молча наблюдала за страшной трагедией.

– Помогите! – раздался слабый женский возглас.

– Кристина! – быстрой строкой пронеслось в голове Григорьева.

Вскочив с земли, Федор, прихрамывая на одну ногу устремился к вертолету. Не думая, что получит ожоги, мужчина вскочил во внутрь крылатой машины. Глазам врача представилась картина катастрофы. Мужчины-буровики с искаженными от ужаса лицами лежали на полу в неестественных позах. Было видно невооруженным глазом, что смерть забрала их к себе мгновенно и без мучений. У одного из них точно была сломана шея, потому что лицом он был повернут к проему, тогда как тело неестественно развернуто в противоположную сторону. Второй буровик получил кусок алюминиевого крепления от сиденья прямо в глаз. Застыв от изумления и боли, буровик смотрел в потолок одним глазом. В хвосте вертолета под грудой мешков и разорванных бумажных коробок лежала девушка. Придавленная провизией она еле дышала, но тем не менее была жива. Видимо смерть распорядилась для нее по-своему, подарив шанс на спасение. Ринувшись к ней, Федор стал разбрасывать мешки в стороны стараясь быстрее добраться до пассажирки. Языки пламени тем временем медленно, но уверенно переместились в салон и стали лизать обшивку и тела мужчин. Ощущая жар позади себя, Григорьев из последних сил ускорил темп. Но не огонь был настоящей опасностью, а ядовитый дым, который распространялся по салону вертолета. Глухо кашляя и отплевывая черные сгустки на пол, врач упорно старался спасти девушку. Наконец Кристина была освобождена из продовольственного плена.

– Можешь встать? – быстро спросил врач, ощупывая взглядом словно рентгеном тело девушки.

Осторожно пошевелив ногами, студентка тихо ответила:

– Вроде, да.

– Так вставай быстрее, а то наши тела сейчас превратятся в два шашлыка на углях! – дико закричал мужчина, одновременно потянув руку спасенной на себя.

Через мгновение он увлек студентку в спасительный проем. Отбежав с десяток метров от вертолета, молодые люди без сил повалились на траву. Раскинув руки в стороны, Федор неожиданно громко закричал и его крик отдаваясь глухим эхом протяжно разнесся по тайге. Выгоняя вместе с криком из тела адреналин, Григорьев ощущал непередаваемое чувство словно второй раз родился. Тут же его эстафету подхватила Савельева. В два голоса молодые люди истошно кричали, выгоняя из тела адреналин и страх.

– Продукты! – вскочив с земли диким голосом закричал мужчина и не думая о последствиях ринулся в чрево вертолета.

– Стой, дурак! – тут же воскликнула Кристина, но ее крик лишь эхом разошелся по густой чаще.

Сложив руки на груди она с тревогой смотрела на решительные действия врача. Вбежав в салон, Федор тут же пожалел о своем геройском поступке. Свирепые языки пламени больно лизнув одежду обозначили свое присутствие. К жареному мясу пилотов и буровиков добавился запах от тлеющей одежды Григорьева. Замахав руками и стараясь потушить очаги возгорания, он самоотверженно бросился в хвост вертолета. Огонь пока не добрался до этого места и врач решительно приступил к спасению провизии. Порванные при страшном ударе картонные коробки стали разваливаться в руках и недолго думая, Федор, как гранаты стал бросать в проем двери жестяные банки. Совсем не важно было, что лежит в емкости, главное, что там еда. Последним броском была пятилитровая металлическая канистра с какой-то жидкостью. Так продолжалось меньше минуты. Волшебным образом возле вертолета образовалась кучка из жестяных банок. Ощущая себя шашлыком на вертеле, тем не менее Федор старался больше спасти провизии.