– Хорошо, я постараюсь выяснить всё возможное о теперешнем положении Татьяны Батуриной. А вы готовы навестить подругу в Москве и уговорить её стать крёстной матерью Роберта Карловича и вашей свидетельницей на венчании.

– Да. Конечно, – согласилась девушка, не задумываясь.

– Вот и отлично! – резюмировал Пётр, – Будьте готовы к перемещению в Россию. Я вам сообщу, когда разузнаю всё о Батуриной.

Пётр не хотел поднимать вопрос выхода Ольги в Земную Инфосеть в присутствии Роберта. Но когда он увидел, что Ольга вернулась в лабораторию, а Роберт вышел из цеха на улицу, Пётр вошёл в телепатический контакт с Головиной и попросил её продемонстрировать образ московской подруги. Затем он сам вошёл в «Интернет» и подумал о Татьяне Батуриной. Из всех предоставленных ему вариантов Татьян парень остановился на аналоге образа из памяти Головиной.

Татьяна продолжала пребывать в Москве в крайне тяжёлом положении. Мать её умерла месяц назад. Потомок знатного боярского рода уже продала все семейные драгоценности, чтобы прокормить себя и младшего брата Михаила.

Пётр выяснил, что семья Батуриных состоит в списках местного комиссариата как особо неблагонадёжная и обыск в доме Татьяны назначен на 4 ноября. То есть через три дня.

Анджан тотчас ментально связался с Ольгой и поставил ту перед фактом перехода в Москву завтра 2 ноября.

«Чем вызвана такая спешка, Пётр Антонович?» – поинтересовалась девушка.

«Ваша подруга в большой опасности, Ольга Александровна! – сообщил Пётр. – Через три дня в её дом заявится ВЧК с обыском. Татьяну Алексеевну и её брата Михаила наверняка арестуют. Они состоят в списках врагов революции. «Хорошо, я готова» – заявила графиня.

В полдень Пётр снял повязку с глаз Ольги, когда они вышли из подземелья палат Аверкия на Берсеневской набережной Москвы реки через маленькую дверцу, ведущую во двор. Они быстро поймали извозчика, который за полчаса довёз их до двухэтажного особняка Батуриных на Никольском бульваре. Семью Батуриных ещё в начале 1918 года переселили в небольшой флигель во дворе дома, в который можно было попасть через небольшую калитку. Татьяна и Михаил находились дома. Сестра готовила обед, а брат курочил буфет, чтобы затопить большую изразцовую печь, отапливающую все три комнаты маленького домика. Москву накрыл арктический циклон, принёсший мороз и первый снег.

Михаил сразу же узнал Ольгу и кликнул Татьяну:

– Таня, беги быстрее сюда! Посмотри кто пришёл!

Батурина, недовольно ворча, вышла в гостиную. На несколько секунд замерла, увидев Ольгу и словно пытаясь понять – это галлюцинации или перед нею действительно стоит её лучшая подруга. Спустя секунду Татьяна со слезами бросилась на шею Головиной с криком:

– Оленька, душа моя!

Слёзы душили девушку, и её слов невозможно было разобрать. Ольга же довольно сдержанно встретила бывшую подругу. Вероятно, эмоциональная составляющая её дружеских отношений с Батуриной не попала в сохранившуюся часть личности графини Головиной.

Обед накрыли из испанских продуктов, прихваченных Петром с собой в дорогу. Батурины впервые в жизни попробовали вяленое мясо – хамон, колбасы фуэт, чоризо и лонганиса. На столе появились несколько сортов овечьего сыра и апельсины. Венчал стол котелок отварной картошки с испанским тушенным мясом. Не забыл Пётр прихватить и литровую бутыль сладкой сангрии для дам и испанского бренди для себя и восемнадцатилетнего Михаила.

Во время обеда Батурин то и дело бросал тайные взгляды на Ольгу. Пётр не умел телепатически внедряться в мозг оппонента, но эмоциональный фон Михаила почувствовал хорошо.

Первоначально Батурин – младший наотрез отказывался переезжать в Испанию. Пётр понимал, что не любовь к Родине удерживало парня в Москве, а его нежелание присутствовать на свадьбе Ольги, в которую он был по уши влюблён. Только сообщение Анджана о предстоящем визите ВЧК пересилило личные переживания парнишки.

Венчание Роберта Берга и Ольги Головиной выбивалась из всех виденных Петром воочию и в кино подобных обрядов. Священник, одетый в мундир военного капеллана, установил походный армейский алтарь в центре небольшого склада фармацевтической компании Петра и Фёдора. Помещение предварительно освободили от всех складских запасов. Девушки склеили из картона венчальные короны, которые держали над ними двухметровый великан Фёдор и Татьяна Батурина, девушка невысокого роста. Отец Онуфрий читал нужные молитвы по псалтырю, так как забыл их напрочь, служа двенадцать лет армейским капелланом. Само богослужение он провёл явно в сокращённом виде и «по шпаргалке». Этакий военно-полевой обряд бракосочетания. Неискушённые зрители этого, естественно, не заметили, и ничто не испортило торжественного момента.

У дверей своего дома Марта, которую Пётр перенёс назад, в мир 1913 года, обернулась к парню и с ехидной улыбкой спросила:

– Итак, Пётр Антонович, как вы будете выполнять наказ моего брата?

– Какой наказ? – удивлённо поинтересовался Пётр.

– Заботиться обо мне.

– А это! Я ещё не думал об этом, – ответил парень.

– Хочу вас проинформировать, что Роберт всегда забирал меня из училища, когда мои уроки заканчивались после наступления темноты.

– И как часто это случается? – поинтересовался Анджан.

– Каждый вторник, среду и четверг? – мило улыбаясь, объявила девушка.

– Тогда буду забирать вас из вашей школы каждый вторник, среду и четверг, – спокойно известил Пётр.

– Договорились, Пётр Антонович, – лукаво улыбаясь, заявила Марта и протянула руку для поцелуя, – Не буду вас больше задерживать.

К себе домой Пётр не вернулся, а решил, наконец, наведаться в «свою квартиру» реальности 1918 года, в которой он ещё ни разу не был. Ожидаемо обстановка шестикомнатных апартаментов повторяла интерьер его квартиры мира 1913 года. Но были и некоторые отличия. В потайная комната оказалась никакой не потайной, а вполне нормально – доступной. Естественно, отсутствовали какие-либо экспонаты, бюро, полки и пирамиды.