Пока я осознавала, что собираюсь врезаться в свое творение, меня внезапно схватили за лодыжку и подняли в воздух. Подвешенная вверх тормашками, я смотрю в лицо своей скульптуре.

— И кто это у нас здесь? — говорит мой Посейдон из песка.

Бушующий рядом с нами прилив — ничто по сравнению с бурлением в моем желудке. Он действительно только что говорил со мной? Его губы кривятся, как будто он может прочитать мои недоверчивые мысли.

— Н-но…? К-как?

Чувствуя себя рыбой, выброшенной из воды, я запинаюсь в словах и опускаю глаза. Столкнувшись с деталями, которые я вложила в вырезание его твердого ядра, я более чем немного отвлекаюсь от невозможности того, что происходит прямо сейчас. Тот факт, что мой взгляд идеально совпадает с тем местом, где его V-образный пресс ведет к его обхватывающим щупальцам, не помогает.

Его смех так же глубок, как раскаты грома.

— Ты пыталась забрать мою корону, маленький островок?

— Ожерелье, — успеваю сказать я, раскачиваясь туда-сюда, как маятник.

— Ах, да, — напевает он.

— Полагаю, я должен выразить тебе свою благодарность. В конце концов, именно твой талисман позволил мне предстать в такой ипостаси.

Отрываясь от песка внизу, его гигантские щупальца раскрываются. Толстые и мясистые, две нежно обхватывают мое свисающее тело, бережно прижимая меня к себе. Медленно он поворачивает меня вертикально, позволяя миру вернуться в равновесие.

Когда меня возвращают в исходное положение, трудно сказать, одурманена ли я из-за хлынувшей в голову крови, шока от разговора с песчаным человеком или жара, пронизывающего мое тело. В любом случае, эта скульптура заставляет меня покачиваться на ногах.

Его глаза сияют, как морское стекло, и он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо:

— Хочешь, я подарю тебе твое собственное ожерелье, Исла?

От того, как он произносит мое имя, мои трусики намокают, словно во время прилива.

В темноте идет дождь и яростно шумит, но я почти уверена, что он видит, как краснеют мои щеки, когда я смущаюсь из-за его слов. Моя скульптура снова мрачно посмеивается, прежде чем использовать одно из своих щупалец, чтобы притянуть меня ближе. Заключенная в его крепкие объятия, я очарована тем, что чувствую, как его хватка пульсирует вокруг меня, ритмично сжимая и ослабляя, как будто меня окутывает его сердцебиение.

Мое собственное сердце замирает, пропуская удары, когда Посейдон убирает мокрые волосы с моей щеки.

— Я знаю, что твои трусики намокли сильнее, чем все вокруг из-за дождя, Исла. Я морской бог, а ты прячешь океан между своими бедрами.

Щекотание его щупальца по моей ноге — это все, что мне нужно знать о его намерениях. И тот факт, что я не сопротивляюсь его прикосновениям, — это все, что ему нужно знать о моих намерениях. Но если ему нужно было какое-то подтверждение того, что его прикосновения приятны, тихий стон, сорвавшийся с моих губ, говорит о многом. Я не сомневаюсь, что хочу, чтобы морской царь стал царем моей киски.

3

Посейдон

В тот момент, когда этим славным утром взошло солнце, я понял, что мое время пришло. День был спокойный, но в соленом воздухе парило электрическое напряжение, намекающее на надвигающуюся на горизонте бурю.

Я смотрел, как объявляют победителей конкурса глазами бога, как Исла жевала свою нижнюю губу, слушая человека, который разбил ей сердце, отказавшись назвать ее имя. Муки, которые я мог видеть на ее прекрасном лице, отражали сгущающиеся над головой грозовые тучи, темные и безжалостные, пока небо не стало убийственно черным.

Яркая вспышка осветила небеса, а затем последовал оглушительный раскат грома, сотрясший землю. В это мгновение в мою песчаную макушку ударила молния, ее энергия прошла сквозь песчинки и наполнила меня силой. Наконец-то я могу быть папочкой, в котором нуждается мой одинокий маленький островок.

Из светящегося пятна, куда ударила молния, моя сущность сформировалась в фигуру морского божества, которую с любовью создала Исла, используя для этого песок. Мои частицы закружились и затвердели, создав высокую фигуру с телом, сильным, как камень, и глазами, светящимися силой огненной стрелы, создавшей меня. Хоть я и состою из песка, но я представляю собой гораздо больше, и с этим могучим, богоподобным телом готов заявить права на свою женщину.

Прежде чем я успел выйти и найти ее, она прибежала ко мне. И теперь она у меня на руках, именно там, где ей место.

Она дрожит в моих объятиях, ее ладони лежат на моей груди, теплые и нежные. Она такая соблазнительно мягкая. Я хочу исследовать каждый дюйм ее тела, отметить ее шелковистую кожу своим шершавыми прикосновениями.

— Ты знаешь, как спариваются осьминоги, малыш? — размышляю я.

— Ч-что?

Она явно напугана, но стоит на месте и не убегает. Понятно, что я заинтересовал ее.