— Это начало войны. Если хотите её пережить, уходите и больше не оказывайтесь у меня на пути. Второй раз я не пощажу.

Резиденция Ордена Рассвета, Ирликия

Альб пришёл в себя рывком и тут же схватился за горло. Понадобилось несколько минут, чтобы отдышаться и сообразить, что он всё-таки выжил.

Уже очень давно он не терял собственных «переходников». Создание каждого нового требовало колоссальных затрат, а с последним он и вовсе прожил что-то около двух тысяч лет. Тем больнее было умирать в столь близкой оболочке.

Встав из ложемента на алтаре, Его Святейшество попытался размять тело. А это не шутки после двух тысяч лет стазиса. Тело не слушалось, никак не получалось переключиться с управления «оболочкой» на реальность. Нервные окончания попросту буксовали, ища отклик в недавно погибшем теле аватара, по привычке игнорируя настоящее тело Альба.

Оглядевшись, бывший архимаг рассмотрел в полумраке алтарного зала шприц с алхимическим коктейлем для активации процессов нервной системы в собственном теле. Дрожащие пальцы не с первого раза ухватились за оный и смогли снять защитный колпачок. Дальше был укол в бедро, и состояние краткосрочной агонии. Десять секунд боли, и с алтарного камня спрыгнул уже вполне дееспособный маг, если не считать разложения в паху. На эту дрянь даже стазис не действовал.

«Вот и всё, а ты боялась, даже юбка не помялась», — вспомнилась Альбу старая имперская присказка, на которой и повязали Тимуса. Правда, фактически его повязали на принцессе с задранными подъюбниками, но в памяти всего двора осталась именно присказка.

Обернувшись к алтарю, Альб присмотрелся к плитам у основания. Что-то неуловимо изменилось, но что, он пока не мог понять. Сам камень розоватого оттенка стал будто более насыщенного цвета, но при этом светился бледнее, чем помнилось Альбу при последнем пробуждении. Но ручаться в этом он не мог, всё же за две тысячи лет эта глыба попросту могла покрыться пылью.

Повинуясь мысленному приказу Его Святейшества, бытовая магия мигом привела в порядок зал, убрала пыль, обновила раствор в ложементе и даже отрегулировала систему вентиляции.

Прежде чем снова укладываться на сутки в ложемент для создания нового «переходника», Альб сделал то, что должен был сделать с самого начала, когда напал на след Кровавого. Он связался с главами других Орденов.

— Поднимайте Легионы, Кровавый вылез из своего посмертия. Есть отличный шанс избавиться от его посмертного подарка.

По связи пришло радостное возбуждение и предвкушение от охоты.

Когда копьё насквозь прошило Михаила, эмпатка закусила губу, чтобы не заорать вслух и не выдать себя. Предыдущее предупреждение Комарину она сделала эмпатическим посылом, поэтому сейчас сосредоточилась, пытаясь сообразить, как лучше всего распределить собственные силы для эффективной помощи.

Она помнила, как действовали копья на других магов крови, но то другие маги, а то Михаил, да ещё и в звериной ипостаси эрга. Эрги — в принципе твари живучие, поэтому, загнав панику поглубже и понаблюдав, что змей не собирается умирать вот прям сейчас, Ольга максимально направила силу на мумию в венце, зациклив его эмоции и интерес исключительно на Михаиле, но внушив уверенность в скорой кончине врага и полное отсутствие необходимости вмешиваться в столь приятный процесс. Пусть постоит самодовольным статистом. С него не убудет.

Пока же местный святоша-извращенец пускал слюни на скорое свершение мести, эмпатка предпочла подобраться к крестовине с распятой вампиршей. Благо, использовать римский опыт и подвешивать её на высоте в пару метров орденцы не стали. Потому Ольга решила помогать там, где могла.

Прокусив себе ладонь, эмпатка принялась цедить собственную кровь в рот баронессе Комариной. Про эту несчастную она знала только то, что та была вампиршей и уже достаточно долгое время находилась в беспамятстве, граничащем с комой. Но все домочадцы Комариных верили, что эта боевая блондинка обязательно очнётся, вернувшись из комы отдохнувшая и с магнитиками.

Пока же девица выглядела как живая иллюстрация к присказке «краше в гроб кладут», хотя бы потому, что в гроб укладывают недавно умерших, а не начавших разлагаться и ставших шведским столом для опарышей. Про вампиров Ольга знала не так чтобы много, но кое-какие воспоминания из кинематографа остались в памяти, потому решение покормить вампиршу было наиболее логичным.

Часть ран затягивалась прямо на глазах, получив желаемую подпитку в виде насыщенной магически крови. Но раны с копошащимися опарышами остались неизменными.

Пересилив брезгливость, Ольга принялась вынимать опарышей из раны на животе чуть ниже пупка. Те были скользкими и противными на ощупь, но эмпатка, как мантру, повторяла себе:

— Они полезные! Они жрут мертвечину! Они не дали ей загнуться раньше времени!

Стараясь не лезть в рану не самыми чистыми руками, Ольга попыталась пощупать её вокруг. С медициной она дружила постольку поскольку, но логика ей подсказывала, что должна была существовать причина, почему эти раны не затягивались.