С Ником она чувствовала неуверенность с первого дня. Он был опытным тематиком, она — абсолютным нулем. В глубине души Тома никогда не понимала, что он нашел в ней. Но теперь все иначе — у нее появился опыт и она поняла, что может сделать для верхних мужчин, чтобы им было хорошо. Правда, ей не приходило в голову, что она почувствует все это в одно мгновение — уверенность в себе, игровой настрой, легкость.

– Мне нужно пятнадцать минут, чтобы переодеться, хорошо? — спокойно сказала она, и Артем легко согласился подождать ее.

Раньше бы она никогда так не сделала. Прежняя Тома старалась быть максимально удобной. Ничего не просила, не заставляла себя ждать ни минуты, не проявляла инициативы с новыми партнерами. Она соглашалась на все, переживала из-за внешнего вида и терпела неудобства до последнего — а потом выпускала наружу ревнивую, неуверенную в себе бабу, уже помимо своей воли.

В этот раз Тома даже не торопилась. Она поднялась в свою квартиру, не спеша сняла куртку, кроссовки и открыла шкаф, уже зная, какой наряд возьмет. Полгода назад она подобрала все необходимое, чтобы одеться проституткой. Но Ник не загорелся этой идеей, а потом и у нее настроение ушло — и наряд остался нетронутым в нижнем ящике шкафа.

Одевшись, она потратила еще несколько минут на быстрый макияж и расчесывание волос. Добавила духи, туфли на высоком каблуке и, посмотрев на часы, улыбнулась. Что с того, что прошло сорок минут? Он же не ожидал, что она действительно сможет собраться за четверть часа?

– Вау, — сказала она самой себе, посмотрев в зеркало напоследок перед тем, как закутаться в длинное пальто. А потом сделала еще одну вещь, которой прежде не делала: широко улыбнулась и подмигнула своему отражению.

Пробежав несколько шагов от подъезда до машины Артема, Тома взбодрилась: воздух был довольно холодным.

Когда она села рядом и хлопнула дверцей, Артем молча повернулся и внимательно посмотрел ей в глаза. Под его взглядом ей стало немного неуютно — может, стоило уложиться хотя бы в полчаса?

– Это чулки? — спросил он, и наваждение прошло. Тома поняла, что он вовсе не сердится.

– Да, — улыбнулась она, медленно расстегивая пальто.

Артем молча наблюдал, явно получая удовольствие, скользя взглядом по ее крошечному кожаному топу, едва прикрывающему грудь, затем по такой же крошечной юбке и, наконец, по ее бедрам, пока скромно сдвинутым.

– На тебе есть трусики? — спросил он, позволяя себе еле заметную улыбку. Тома просияла в ответ: это выглядело как награда, ведь Артем не был похож на часто улыбающегося человека.

– Хм… надо посмотреть, — сказала она, положив руку себе на колено и плавно, издевательски медленно провела ею вверх до края юбки, зная, что он следит за ней, не отрывая глаз. А затем совсем немного развела колени и коснулась себя под юбкой, бесстыдно погладив и, наконец, убрала руку, снова плотно сдвигая бедра:

– Думаю, что… не скажу.

– Сучка, — добродушно сказал он и положил руки на руль.

Не переставая улыбаться, Тома откинулась на спинку сиденья, глядя, как Артем плавно выруливает из двора.

– Далеко живешь? — спросила она, когда он резко прибавил скорость на шоссе и понесся как чокнутый — впрочем, как и на пути к ней из клуба. Для порядка Тома ойкнула, но на самом деле ей нравилось.

– Сейчас уже пусто, быстро доедем. И не бойся, я умею водить.

– Я не боюсь, — сказала она.

Артем замолчал на пару минут, а потом, не глядя на нее, сказал:

– Ты охуенно выглядишь. Рассказывай, чего хочешь.

Тома набрала полную грудь и забыла выдохнуть. Первым порывом было сказать: «Я не могу», но потом она подумала: «Почему бы и нет?» Откровенность ведь тоже часть тематической игры, и если верх хочет знать ее мысли, то она может рассказать ему. Даже если прежде никогда так не делала.

– Ну… я проститутка, — медленно начала она, непроизвольно сжимаясь внутри. — Ты определенно можешь меня арестовать и обыскать.

Заметив краем глаза его одобрительный кивок, Тома немного расслабилась.

– Еще меня можно допрашивать. И… шантажировать.

– Это как? — спросил он, притормаживая на светофоре.

Тома улыбнулась, уверенная, что он только играет в непонимание. Хотя… у него здорово получалось притворяться несообразительным — даже веря, что у него все в порядке с фантазией, ей хотелось ему объяснить.

– Ты можешь требовать все, что угодно. Ведь я на многое готова пойти, чтобы ты отпустил меня, — сказала она, с трудом справляясь с желанием зажмуриться. Ее щеки горели.