Встретившие меня у входа в министерство, увешенные орденами и оснащенные могучими погонами мужики были предельно вежливы, корректны и буквально пылали радушием. Не обольщаемся — им по должности так себя вести положено. Друг-Илюха как-то рассказывал, что в интернете гуляет непонятного авторства цитата со смыслом «Россия — страна военная». Коль скоро установить авторство доподлинно не является возможным, я с радостью воспользуюсь моментом, толкнув генералам и министру приятную для них речь:

— Многие десятилетия образованные люди дискутируют о сущности и судьбе России. Я предпочитаю оставить эту забаву им, а сам для себя давным-давно понял одну незыблемую истину: Россия, господа, в первую очередь держава военная.

В гробу я эти войны видал — мне экономика, просвещение и прочее слаще меда, но мирное сосуществование со всеми и нейтралитет в качестве опции для нас, увы, не предусматриваются. Вступление было встречено с великолепно считываемым удовольствием на рожах, а я развил и усилил:

— За каждым великим свершением наших предков стояла армия. Да, в нашей истории бывали чудовищные поражения, мы проигрывали сражения и целые кампании, но в конечном итоге всегда одерживали верх! Одного взгляда на карту мира достаточно, чтобы понять важнейшую вещь. Наши враги — нынешние и будущие — не осознают ее исключительно в силу своего скудоумия: окружающие нас страны либо будут друзьями России, либо ее частью!

Генералы похлопали, сопроводив аплодисменты одобрительными возгласами формата «Вы совершенно правы, Ваше Императорское Высочество!».

— Мы — не жадные и не злобные северные варвары, коими нас пытаются выставить жрущие с рук наших врагов кретины и лгуны, — продолжил я. — Издревле мы желали только покоя и возможности спокойно жить приятным для нас укладом. Россия издревле жила по принципу «чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим», но происки необучаемых, скудоумных врагов упорно нам мешали. Что ж, нужно отдать им должное — из-за их маниакального желания тыкать русского медведя палкой, наша Империя ныне занимает одну пятую часть суши.

Генералы заржали, и мы с министром прошли в министерство, отправившись в его кабинет. Шашка на стене, голова медведя на другой, карта Империи на третьей, в четвертой — окошко. Вдоль стен привычные шкафы с бумагами, резной стол покрыт зеленым сукном, кресла, как и положено, удобные. Петр Семенович, согласно регламенту, разместился на месте гостя, я — занял его. Наследник хозяина земли русской, а значит все вокруг почти мое, включая и все кабинеты страны.

— Петр Семенович, прежде всего я должен передать вам сие письмо от Его Величества, — вынув конверт из внутреннего кармана, я отдал его министру. — С просьбой прочесть его перед тем, как мы с вами начнем разговор.

Содержание простое: нужно вернуть звание «майора», убранное в порыве неправильной оптимизации, а лично мне «оказать всяческое содействие» во всем, о чем бы я не попросил. Прочитав короткое письмо, министр грустно вздохнул и спросил напрямую:

— Александр Александрович решил начать передавать вам дела, Ваше Императорское Высочество?

— Георгий Александрович, — поправил я и изобразил скорбь. — Отец, увы, до конца своих дней останется прикован к постели. Мы все, как и, уверен, Империя, надеемся, что папа проживет еще много лет, но тянуть Императорскую лямку столь же усердно, как до этого трагического падения, он не сможет. Мы решили, что для Империи будет лучше, ежели остатки отведенного ему Господом времени он посвятит тому, чтобы подготовить достойного наследника. Я, в свою очередь, приложу все свои силы и стремления, дабы оправдать его доверие и ожидания.

То, что поняли многие, наконец-то озвучено, и первым эти слова услышал военный министр — это незамеченным не останется, купировав потенциальные обиды военного ведомства на то, что я так долго оттягивал визит сюда, повернув ситуацию на 180 градусов — не потому визит откладывал, что армию не ценю, а потому что Александр меня к этой поездке долго и старательно готовил.

— Ужасная доля, — вздохнул Петр Семенович. — Такой великий человек, как Александр Александрович не заслужил подобной участи.

— Господь не посылает тяжких испытаний слабакам, — оспорил я.

Жалкий Император для страны вреден, и жалеть его я никому не позволю — особенно аристократии и высшим должностным лицам. Для простолюдинов оно наоборот полезно — народ у нас сердобольный, и царя в массе своей искренне любит. А главное — не воспринимает доброту и христианское сочувствие за слабость.

— Истинно так, Георгий Александрович, — впитав коррекцию «генеральной линии», подобрался министр. — Я, как и вся остальная армия Империи, готов выполнить любой ваш приказ.