После обеда она снова вернулась к своей обычной работе — в конце концов, она сказала Дэвиду Вентворту, что будет заниматься своим расследованием в нерабочее время. С другой стороны, она искала образце почерка не для своего расследования, а для основного — письмо ей показал инспектор Годдард.

Копии у Айрис пока не было, и она очень боялась, что пропустит пометки, написанные тем самым почерком, просто потому, что не узнает. Так что она даже отложила пару книг на всякий случай: ей казалось, что почерк похож, но уверенности не было.

Дэвид приехал перед ужином и почти сразу же пригласил Айрис в кабинет. Энид вышла позвать её с обычным каменным выражением лица, но в какой-то момент маска дрогнула, и Айрис увидела на её лице злость и пренебрежение… Мраморная красавица Энид вообще стала очень нервной после того, как обнаружилось тело, Айрис однажды даже видела, как она плакала в саду, когда думала, что рядом никого нет.

Когда Дэвид Вентворт выслушал, что Айрис удалось узнать в Котгрейве, то какое-то время сидел ничего не говоря, как будто пытаясь уложить услышанное в голове.

— Я даже теряюсь, что делать дальше, — сказал он наконец. — Что можно попробовать ещё? Найти всех сирот в Лондоне, которым в начале 1941 года было около двух лет? Это безумное мероприятие. Но даже этим можно было бы заняться, если бы мы знали, что усыновление Руперта действительно связано с убийством моей матери. А я в этом не уверен. И даже если предположить, что существует мотив, и мы его найдём… Мотив — это не доказательство.

— Я тоже уже не уверена, что нужно всё это делать, — призналась Айрис. — Слишком много неудач, наверное…

— Всего лишь один день неудач, — ободряюще улыбнулся Дэвид. — И я бы не сказал, что это неудачи. Теперь мы знаем, что чутьё вас не подвело. С усыновлением Руперта действительно что-то нечисто.

— А вы сами никогда об этом не думали? Не спрашивали мать?

Дэвид задумчиво наклонил голову:

— Нет. Я не видел в этом ничего необычного. Для меня Руперт был всегда. Мне кажется, я даже думал, когда был совсем маленьким, что почти у всех есть приёмные братья.

— У меня есть ещё кое-какие идеи. Хочу съездить в Лондон ещё раз… И, может быть, ответ из Швейцарии скоро придёт. Я попросила их отправить всё экспресс-доставкой в Эбберли на ваше имя.

— «Всё» — это что? — спросил Дэвид.

— Оказывается, школа отсылает родителям учеников регулярные отчёты, а в конце года — отчёт с фотографиями. Они не знают, какие именно фотографии были высланы леди Клементине в 1958 году, но негативы у них хранятся, и они распечатают то, что им самим покажется подходящим. Ещё они сказали, что некоторые из наставников были весьма педантичны и письма родителям печатали под копирку и оставляли копии у себя. Если они найдут то письмо, то пришлют и его тоже. Так что, если вам придёт письмо из Швейцарии, покажите его мне.

— Хорошо. Обязательно вас позову. И… Ещё раз напомню: Руперту об этом лучше не говорить. Его никогда не интересовало собственное происхождение, он скорее всегда хотел забыть об этом. Он… Он хотел быть Вентвортом. Сейчас я понимаю, как это было жестоко со стороны моих родителей вроде и принять его в семью, но и оставить его чужим в ней.

— Вы поэтому всё это делаете для него? Чувствуете вину?

— Что я делаю? — непонимающе посмотрел Дэвид.

— Обеспечиваете его из своих средств, пока он не получит наследство.

— Удивительно, как всё быстро узнаётся в этом доме, — сказал Дэвид без тени недовольства, скорее констатировал факт, точно говорил о стихии, вроде солнца или ветра, перед которой был бессилен. — А что я должен был сделать? Выкинуть его на улицу? Больного?

— Дать ему работу на одной из фабрик… — предположила Айрис. — Не за станком, конечно, но ведь что-то он умеет?

— Всё не так просто, — уклончиво ответил Дэвид.

Айрис давно занимал вопрос, было ли у Руперта какое-то образование, кроме той загадочной швейцарской школы. По всему выходило, что нет. Она решила не спрашивать у Дэвида в лоб и задать сначала более невинный вопрос:

— А почему Руперт учился в Швейцарии? Его не приняли бы в Итон из-за происхождения? Но есть другие школы.

Дэвид поднялся из-за стола. Айрис заметила, каким резким, напряжённым было это движение. Дэвид отошёл к окну. Она понимала, что он избегал смотреть на неё.

— Дело не в происхождении. Руперт не смог бы учиться там по другим причинам. Его отправили в школу профессора Эскюде, потому что… Потому что здесь не было подходящего учебного заведения. — Дэвид замолчал, видно было, что ему не хотелось об этом говорить, и он всё кружил вокруг да около. — У него были сложности с чтением, со счётом… особенно с письмом. Вы же видите, он… он не умственно отсталый, но в детстве ему в некоторых вещах было сложнее, чем другим. Он не мог учиться в обычной школе, но других вариантов не было. Или обычная школа, или заведения для идиотов. Поэтому он учился дома, а потом нашлась эта школа в Швейцарии, где детям помогали освоить всё, что нужно, а не заставляли полоть грядки и лепить собачек из глины.