Упаковывать консервацию в жесть англичане придумали. Так оно надежнее – стеклянная банка может и разбиться, а жестянка погнется и всё…

В Крымскую войну для русской армии консервы ещё за рубежом закупали, а вскоре и в России их стали делать. Если за границей чаще свинину консервировали, то у нас – как правило говядину. Отечественные мясные консервы солдатам очень нравились, ели они их и от добавки не отказывались. В 1897 году Евгений Федоров придумал ещё и банку с подогревом и нашим воинам не надо стало себя костром демаскировать – повернул нижнюю часть банки, вода и негашеная известь в реакцию вступили и разогрелась баночка. Уже в пятнадцатом году партии таких консервов начали поступать на фронт.

У Ваньки Воробьева был знакомец на складе, откуда воинские части в Вятке снабжались. Похаживал он в заведения на Больше-Хлыновской до эпидемии. Если он жив сейчас, то Иван у него говядины в банках и купит.

Кладовщика при погонах ни одна зараза не брала, морда у него только шире и красней стала. На предложение продать немного казенного имущества он отреагировал правильным для себя образом – собрал всё Ивану необходимое, оптовую скидку предоставил и самолично на лошадке, в сани запряженной, доставил груз до Ванькиного места жительства. Когда уезжать к себе уж собрался, сказал, что обратиться к нему и в другой раз можно, лишь бы денежки были…

Да, надо сказать, кладовщик сперва Ваньку не узнал – тот в маске был, защищал от болезни себя и окружающих.

– Мягко скажем – не богато… – пробормотал себе под нос Ванька. Впрочем, его слова ещё и маска глушила, так что оценку ассортимента аптеки Антона Игнатьевича Щуко никто не услышал. Ни сам респектабельный аптекарь с пышными усами и седой, аккуратно подстриженной бородой, ни его помощница.

Давненько Иван в аптеки не захаживал. Пожалуй, последний раз ещё до войны и был. Сестры тогда его сюда затащили. Надо было им духи от Франсуа Коти приобрести. Не ехать же за ними в Париж или в Москву, когда у Антона Игнатьевича их купить можно. У него парфюмерия не только Коти имелась, но и Леригана, не говоря уж об отечественных производителях.

Кроме разнообразных лекарств Щуко своим покупателям предлагал и различные химические препараты, москательные товары, натуральные минеральные воды, резиновые изделия российских и американских мануфактур, фотоаппараты и всё, что для изготовления фотографий увлеченным этим искусством было необходимо, эмалированную посуду иностранных фабрик, электрические машинки и звонки, зубной порошок и соответствующие щетки, предметы для стирки белья, дезинфекционные средства…

Полки у Щуко ломились, особенно много было лекарств из Германии, но всё это в довоенный период. Ныне же картина наблюдалась плачевная…

После пополнения запаса пороха и приобретения консервов Ванька Воробьев покупкой лекарств озаботился. До Бермана дошел – закрыто, ещё в одно место сунулся – та же картина. В аптеку Шуко на Николаевской улице напротив Покровской церкви по сугробам добрался – избушка на клюшке, только бумажка к двери прикреплена – ищите нас у Николаевского моста в аптечном складе с магазином. Туда Иван и двинул.

В витринах, где раньше соли для ванн и различные иностранные фруктовые эссенции рядами стояли, теперь серенькие пакетики с лекарственными травами располагались. Не будет Ванька эти травки покупать – у сестер их в достаточном количестве заготовлено. Корешки ещё разные целебные имеются, ягоды для лечения используемые насушены.

«Гематоген» доктора Гоммеля был в продаже. На том же месте, что и несколько лет назад пузырьки с этой микстурой на основе бычьей крови и яичного желтка стояли. Ванька в лекарствах не особо разбирался, но «Гематоген» ещё со своего прошлого времени помнил, там он правда в плиточках был, а тут жидкий. Поэтому пяток пузырьков попросил на прилавок для него выставить. Сейчас он по аптечному магазину пройдется и выберет, что ему необходимо.

Антон Игнатьевич не возражал, помощница его – в полном Ванькином распоряжении. Пусть он смотрит и говорит ей о ему нужном.

Попросил Иван отложить ему мраморного мыла в упаковке с жуком-скарабеем. Три куска по фунту взял. Каждый в три слоя оберточной бумаги упакован. Сначала в белую, потом в фольгу, а сверху – в голубую. При дворе мылом Жукова пользуются, а Ванька с сестрами – что хуже?

Зубных щеток на всю семью купил, кавказских мочалок из люффы для бани – хоть что-то приобрести, не пустому же домой возвращаться.

Чего много в аптеке было и в военную пору – это резиновых изделий. Наверное, с четырнадцатого года ещё завез их Антон Игнатьевич да так и не распродал. Ваньке соски, утки, резиновые погремушки и куколки тоже ни к чему были. Помада и пудра опять же вроде не требовались. Они не резиновые, просто рядом были в витрине выставлены.

Прохаживался Иван около витринок и смотрел – чего бы купить? Бинты – берем. Марля – отложите. Вата – давайте два фунта, нет – три. На этом его знания нужного закончились.

Вот пузырёчек стоит, а на нем бумажка – «Английская мята». На что она нужна? Спросил. Ага – дайте два. Это что? «Касторовое масло». Не надо. «Беленое масло». Нет, не буду брать. «Валериановые капли». Их возьму. Сестрам пригодятся. Три пузырька, пожалуйста.

– Книгу, вот эту, можно посмотреть? – Иван к помощнице Антона Игнатьевича обратился.