Вдруг сквозь плеск воды прорезались громкие голоса и хохот.

– Есть мы!

Настя осторожно поднялась, чтобы не разбудить Светку и Катю, откинула полог и выбралась наружу. Мальчики ночевали в соседней палатке. В квадратных окошках слабо мерцал желтоватый свет. Может это они рассказывают смешные истории из прошлых походов?

На мгновение что-то содрогнулось в бесконечном мраке. Меж искривленных березок и сосен мелькнул жёлтый пуховик Красавчика. Следом появился Петухов с охапкой дров.

– Александр Евгеньевич, вы нашли его? – радостно крикнула Настя.

– Есть мы! – ответил ей гулкий, мокрый рев.

Красавчика и Петухова стер мрак. Где-то вдалеке раздался глухой рокот. Настя вдруг оказалась на берегу бушующего моря, на тонкой полоске прибрежной гальки. Рядом над штормом нависли обрывистые скалы. Волны бились о них с грохотом, это было похоже на водяные взрывы. Сквозь шипение и гром доносился странный скрежет, будто тонуло сразу много кораблей. Вдруг из пелены, из несущихся гребней, будто гигантский кит всплыла ржавая подводная лодка. С нее спустили три, не то четыре валкие шлюпки. Они с шорохом врезались в гальку. И один за другим на берег стали выходить подводники. Бледные, просоленные лица были покрыты тиной и илом. Синие робы мокрые, пропитаны водой и кровью. Подводники шли очень медленно, но держали некое подобие военного строя.

Теперь над головами моряков возвышалась огромная сопка, выше всех, что Настя видела в окрестностях городка. Сбоку черный оползень обнажил вязкую землю, оплетенную корнями погибших кустов. Подводники тянулись к земле, ступали на нее с синими мертвыми улыбками, уходили по колено, по пояс и, исчезая, кричали:

– Не есть мы!

И земля оползня смыкалась над их головами.

Настя очнулась. В палатке было душно и тихо. Она пробралась между девчонками, расшнуровала полог и вышла наружу. Голова кружилась, во рту было сухо, сильно тянуло живот. Она схватила мокрый чайник, глотнула прямо из носика горькой вчерашней заварки. Присела на отсыревший камень. С низкого пасмурного неба еще накрапывало. Красавчик в порванном, испачканном пуховике грел руку над чахлым от сырости костерком. Заметив Настю, он повернул к ней бледное лицо.

– Петухова нигде нет. Надо организовать поиски. Возвращаемся.

3.

Утром в воскресенье Лариса Георгиевна шла из ближайшего магазина домой. Плотно набитые пакеты с продуктами оттягивали руки, больно врезались в ладони и грозили порваться. После ночного дежурства в госпитале ныли виски, а в ногах была такая усталость, что десятиминутный путь растянулся на полчаса.

В лужах отражалось пасмурное небо, крашеный кирпич пятиэтажек и обреченно черневшие ветви берез, с которых налетавший ветер срывал остатки листвы. В глубине маленького сквера мокро блестел памятник Ленину, у подножия увядал жухлый букетик. На пешеходной дорожке желтели листья, разбухшие от влаги и примятые подошвами прохожих.

Наконец показалась голубенькая пятиэтажка, в которой жили Каратаевы. В точно таком же доме, сразу за детской площадкой, весь первый этаж занимал офис местного телевидения и радио. Лариса Георгиевна нисколько не удивилась, заметив, как мимо детских качелей несется Володя Тетерин. Он был легок, быстр, всегда торопился, будто боялся опоздать на эфир и переживал, что кто-то другой первым прочитает его срочную новость.

– Володя! – окликнула Лариса Георгиевна радиоведущего, которому уже две недели как полагалось прийти на прием. – Володя, на минуточку!

– О, что же вы такую тяжесть несете! – Володя подскочил к Ларисе Георгиевне и взял оба пакета.

– Да не надо, вот же мой дом, – растерялась она.

– Я донесу до подъезда, не беспокойтесь.

– А ты помнишь, что тебе пора на приеме показаться? Как самочувствие? Голова кружится?

– Ну теперь меньше, – с нарочитой беззаботностью заявил Володя.

– Ведь врете, у вас же черепно-мозговая. А это серьезно. Нужно наблюдаться, а вы за пять месяцев были всего раз. Заглянете завтра в госпиталь? Сделаем снимки. Я вечером дежурю.

– Да некому меня заменить, – глядя в сторону ответил Володя. – Это в Питере на радио был полный штат. А здесь мы и корреспонденты, и ди-джеи, и звукорежиссеры.

– Ну похоже, вам это нравится, – усмехнулась Лариса Георгиевна. – Хотите, вашему директору позвоню? Госпиталь через дорогу. За час управимся!

– Лариса Георгиевна, вы чудесная женщина и врач. Да некогда мне сейчас по больницам ходить. У нас ЧП, слышали? Вот бегу срочный репортаж делать. Может, кто-то что-то знает…

– А что случилось? – забеспокоилась Лариса Георгиевна, забирая пакеты у Тетерина.

Вдруг она увидела, что к подъезду подходит бледная, промокшая дочь.

– Настя? Ты чего так рано из похода вернулась?

– Петухов пропал, – не поднимая головы, ответила она. – Фонарик мне отдал и заблудился.

– А почему он не пошел с тобой?

– Дрова рубил, спина заболела, присел отдохнуть.

– Так значит, ты последняя видела пропавшего мальчика? – встрял Тетерин. – Расскажи подробнее…

– Володя, не трогайте ее. Вы же видите, она еле на ногах стоит.

– Конечно, все понимаю, – кивнул Тетерин. – Ну, я побежал тогда, надо еще к эфиру подготовиться. Я к вам заскочу на прием во вторник. А Настя, как придет в себя, скажет мне пару слов.