– Куда она ведет, эта аллея?
– спросил он.

– А ты разве здесь первый раз?

– Раньше она была не такой, - спокойно произнес он.

– Когда - раньше?

– Раньше. Пока не пришла ты.

– Ты что, всерьез считаешь, что я изменила длину аллеи, - улыбнулась девушка.

– Не ты. Все изменилось. И тебя не было в моем мире. Точнее ты была где-то рядом. Но не здесь. Не в этом мире.

– Мальчик мой, ты ведь знаешь, что это нереально, - сказала она.

– А что такое реальность?
– спросил он.

– Я ждала этого вопроса. Я ждала его дольше, чем ты можешь себе представить. И наконец ты задал его.

– Но я не знаю ответ на этот вопрос.

– Ответа не существует, как не существует и реальности. Мы называем реальным мир, в котором находимся в данный момент. И те миры, в которых мы находились раньше, которые мы помним, как сон, как игру, как видение, мы называем выдуманными...

– Но стоит нам туда попасть, и мы так не считаем. Ведь так?

– Да, мой мальчик, именно так. Мы ощущаем себя "пупом земли", считаем, что мир вертится вокруг нас, и поэтому все, что видим, называем нормальным и рациональным. А вполне возможно, что мы сейчас спим, и проснувшись, назовем реальностью абсолютно другой мир...

– Или я сижу сейчас в клубе, в шлеме, и потом, когда я его сниму, все будет совершенно другим. Ведь так? И аллея станет такой длины, как она была?

– А ты знаешь, какой она была? Ты не думал о том, что когда ты снимешь шлем, или проснешься, ты увидишь, что нет никакой аллеи. И ты будешь в другом городе, или в другой стране. Ты можешь быть чернокожим джазменом, или монгольским ханом. Тебе этого не узнать.

– То есть мое сознание ограничивает мое восприятие мира?

– Откуда такие мысли в 16 лет?
– спросила она.

– А может быть мне вовсе не 16 лет. Ты знаешь, сколько времени мы идем?
– спросил он.

– Я рада, что ты понял то, что я хотела тебе показать.

– Я понял, что бытие не определяет сознание.

– Немного не так. Определяет сознание только относительное бытие. Мир, который существует относительно тебя в данный момент, определяет твое сознание. Ты живешь относительно окружающего тебя мира. Но есть ли это бытие абсолютным?

– То есть, вижу ли я всю плоскость координат?

– И даже не плоскость и не пространство. Ты не знаешь даже размерности этих координат, так как находишься в небольшой ограниченной их области.

– И я не знаю, в какой области именно.

– Ты совершенно прав, мой мальчик. Эта система координат и есть абсолютное бытие, и твоему сознанию не под силу понять его. Эта система и есть наш мир, который ты видишь изнутри, из своей маленькой области чисел, которые ты называешь рациональными. И куда бы ни сместилась эта область, ты все равно назовешь ее рациональной, ибо она окружает тебя.

– То есть, чтобы познать мир, мне нужно посмотреть со стороны на все числа? Увидеть все области?

– Да. Грубо говоря, ты должен увидеть мир со стороны. Иначе ты можешь лишь соприкасаться с другими областями, и на точках соприкосновения строить догадки, гипотезы, верить, или не верить. Но знать наверняка ты не сможешь никогда.

– Я все понял. Идем обратно. Я хочу в клуб.

– Это будет долгий путь.

– Нет, дорога обратно будет короткой. Мы сами не заметим, как придем.

– Откуда ты это знаешь?

– Потому, что это моя реальность. И моя область координат.

– Тогда идем.

Они повернули обратно, и за несколько секунд оказались у входа в клуб. Она надела ему шлем виртуальной реальности, и запустила программу.

ВСПЫШКА.

Писк. Визг. Крик. Рев.

Он тяжело поднялся с постели, и с пятого раза попал по кнопке отключения будильника. Голова раскалывалась, и очень хотелось пить. Он умылся, побрился, и сварил кофе. Кофе оказался пережженным и противным на вкус. Он достал из холодильника бутылку минералки, и принялся пить большими жадными глотками человека, неделю прожившего в пустыне. Он вспомнил свой сон. "Какой только бред с похмелья не приснится!", - подумал он, качая головой, и закуривая сигарету. Горький дым заставил работать хмельной мозг, и к нему начали приходить мысли. Мысли о глобальных проблемах развития общества вскоре сменились более приземленными, и он вспомнил о месячном отчете. Он быстро надел брюки, рубашку, галстук, пиджак и пальто, и вышел из дому.

Дул холодный октябрьский ветер. "Газеты! Пирожки! Беляши горячие!", кричали ему вслед, но он ничего не замечал. Он надкусил беляш, попавший к нему в руки, как жестокое возмездие за две желтых монеты, брошенные на лоток продавца, выругался, и швырнул сие кулинарное чудо в ближайшую урну. Так он поступал каждое утро. Беляш в урну не попал, как не попадал туда каждое утро, и звонко шлепнулся на асфальт.

– Мужчина, ну зачем же вы засоряете улицы?!
– раздался возмущенный голос. Он резко обернулся, и увидел дворника в ватных штанах и телогрейке, подметающего асфальт. Он извинился, и зашагал к метро. Его ждал месячный отчет...