Шрифт:
2.3. Хотя текстуальный анализ не позволяет приписывать ойкономии непосредственно теологическое значение, анализ лексики, используемой Павлом, наводит на другое важное умозаключение. Павел не только толкует в проясненном нами смысле об ойкономии Бога, но он говорит о самом себе и о членах мессианского сообщества исключительно в терминах из области домоводства: doulos («раб»), hyperetes, diakonos («слуга»), oikonomos («управляющий»). Сам Христос (хотя его имя – синоним первосвященника) всегда описывается словом, обозначающим хозяина ойкоса (kyrios, лат. dominus), и никогда не определяется непосредственно политическими терминами anax или archon (способ его наименования отнюдь не случаен: из трактата Иринея «Против ересей» (I, I, 1) мы узнаем, что гностики отказывались называть Спасителя kyrios; с другой стороны, они использовали политический термин «архонты» для обозначения божественных ликов плеромы [45] ). Несмотря на редкие и лишь кажущиеся таковыми исключения (см. Послание к Филиппийцам 1:27 и 3:20; Послание к Ефесянам 2:19, где politeuomai и sympolites тем не менее используются в самом что ни на есть неполитическом смысле), лексика Павловой ekklesia является «экономической», а не политической, а христиане таким образом предстают в роли первых поистине «экономических» людей. Выбор лексических средств тем более значим, что в Апокалипсисе Христос, который является в облачении первосвященника, нарекается термином, носящим однозначно политическое значение: archon (1:5; princeps в Вульгате).
45
Плерома – одно из центральных понятий в гностицизме, обозначающее божественную полноту.
Явная «домашняя» окрашенность языка христианского сообщества, безусловно, не является изобретением Павла: она отражает процесс семантической трансформации, который охватывает весь современный ему политический лексикон. Уже начиная с эпохи эллинизма – а затем более явно в период империи – политический и экономический лексикон вступают в отношения взаимной контаминации, которая ведет к устареванию аристотелевской оппозиции ойкоса и полиса. Так, неизвестный автор второй книги псевдоаристотелевского трактата «Об Экономике» рядом с экономикой в строгом смысле слова (определяемой как idiotike, что значит «частная») полагает ойкономию basilike и даже ойкономию politike (что в аристотелевской перспективе представляется совершенной бессмыслицей). В александрийском койне и в Стое контаминация парадигм представляется очевидной. У Филона в одном отрывке, содержание которого Арним, по всей видимости, приписывал – возможно, без особых на то оснований – Хрисиппу, oikia определяется как «сокращенный и уменьшенный в масштабах полис [estalmene kai bracheia]», а экономика как «сжатая politeia [synegmene]»; и наоборот, полис представлен как «большой дом [oikos megas]», а политика как «общественная экономика [koine tis oikonomia]» (Phil. Ios. 38; cfr. SVF, III, 80 = Chrysip. Fr. 323). (Современная метафора, описывающая политическое сообщество как «дом» – «дом Европы», – обязана своим происхождением именно этому определению.)
Описывая ekklesia в «домашних», а не в политических терминах, Павел лишь действует в рамках уже запущенного процесса; тем не менее, он сообщает этому процессу дополнительное ускорение, которое охватывает весь метафорологический спектр христианской лексики. Об этом ярко свидетельствует употребление ойкос в 1 Тим. 3:15, где сообщество определяется как «дом [a не град] Божий» (oikos theou), а также использование терминов oikodome и oikodomeo (оба эти термина связаны с домостроительством) в назидательном смысле построения сообщества (Эф. 4:16; Рим. 14:19; 1 Кор. 14:3; 2 Кор. 12:19). Тот факт, что мессианское сообщество с самого начала описывается в терминах ойкономии, а не политики, сыграл свою роль в истории политики на Западе: масштаб этой роли еще предстоит уяснить.
? Наш анализ употреблений термина ойкономия ограничится главным образом текстами II и III веков, когда это понятие утверждается в своей первоначальной форме. Дальнейшие пути его развития в теологии каппадокийцев, а затем и у византийских богословов будут отчасти рассмотрены в главе 3.
2.4. В Послании к Ефесянам Игнатия Антиохийского термин ойкономия использован три раза – в контексте, обнаруживающем явное влияние лексикона Павла.
Несмотря на то что в отрывке 6:1 этот термин употреблен в отношении фигуры епископа, он все же лишен каких-либо теологических коннотаций:
И чем более кто видит епископа молчащим, тем более должен бояться его. Ибо всякого, кого посылает домовладыка [oikodespotes] для управления своим домом [eis idian oikonomian], нам следует принимать так же, как самого пославшего.
В отрывке 18:2 термин ойкономия звучит в следующем контексте:
Ибо Бог наш Иисус Христос, по устроению Божьему [46] , зачат был Мариею из семени Давидова, но от Духа Святого.
Здесь, как уже было отмечено Гассом, ойкономия еще не означает «воплощения»; однако, по словам Гасса, ничто не склоняет к тому, чтобы усматривать в ней громоздкий смысл «выявляющего принципа, который, согласно высшей воле, должен был свершиться через рождение и смерть Христа» (Gass. Р. 473–474). Словосочетание oikonomia theou (как и у Павла, у которого оно заимствовано: весь отрывок послания Игнатия изобилует цитатами из Павла), скорее всего, попросту означает «поручение, данное Богом», «деятельность, осуществляемую по воле Бога». Примечательно то, что в следующем отрывке (19:1) Игнатий разграничивает ойкономию и mysterion: «достославные тайны» (krauges, как и у Павла, Эф. 4:31) – девственность Марии, ее деторождение и смерть Господа, совершились и открылись векам согласно некоей экономике; то есть, как и у Павла, здесь дело идет об «экономике тайны», а вовсе не о «тайне экономики», о которой впоследствии будут говорить Ипполит и Тертуллиан.
46
У А.: по ойкономии Божьей.
Так же и в отрывке 20:1 («…я в другом послании, которое намерен написать вам, раскрою только что начатое мною домостроительство [47] [oikonomiai] Божие относительно нового человека, Иисуса Христа, по вере в Него и по любви к Нему, чрез Его страдание и воскресение») перевод «божественный план» неточен: если термин oikonomiai не должен здесь пониматься в риторическом смысле (который вполне уместен, учитывая, что речь идет о процессе создания текста), то есть как «упорядочение материала», – предположение об обобщающем значении термина как «деятельности, направленной на достижение определенной цели» в высшей степени допустимо.
47
У А.: начатую мною экономику.
2.5. Иустин, живший в Риме около второй половины II века, использует термин oikonomia в «Разговоре с Трифоном иудеем», в котором он пытается доказать евреям, что «Иисус есть Христос Божий» (то есть мессия). Приведем эти два отрывка (30–31):
От одного его имени трепещут демоны, и теперь заклинаемые именем Иисуса Христа, распятого при Понтии Пилате, бывшем правителе Иудеи; отсюда для всех очевидно, что Отец Его дал Ему столь великую силу [dynamin], что и бесы покоряются имени и экономике страстей Его [tei tou genomenou pathous oikonomiai]. [Iustin. Dial. Vol. I. Р. 132].