Извращенная принцесса

Я была на грани продажи в рабство, когда капитан Глеб Ликан спас меня. Он украл меня у своих соперников и пленил мое сердце, поэтому я отдала ему свою девственность.

Но он далеко не рыцарь в сияющих доспехах.

Он безжалостный убийца, правая рука одной из самых безжалостных братий Нью-Йорка. И его потребность контролировать меня воскрешает призраков из моего прошлого.

Я не знаю, могу ли я доверять ему. Каждый мужчина, которого я когда-либо знала, предавал меня. И теперь я должна защищать не только себя, но и своего будущего ребенка… его ребенка. И самое правильное решение — бежать. Потому что в моей извращенной сказке прекрасный принц такой же темный и опасный, как монстры, на которых он охотится.

Когда он находит нас, спустя годы, я все еще безнадежно пленена им. Но внезапное появление Глеба имеет смертельные последствия. Потому что он не единственный, кто положил на меня глаз.

Чтобы защитить моего Извращенного принца, я должна прогнать его навсегда.

Вопрос только в том, смогу ли я отказаться от своей свободы и всего, что мне дорого, чтобы спасти мужчину, которого я люблю?

1

ГЛЕБ

Я не раз говорил себе, что не буду больше ходить мимо убежища девочек, но, похоже, не могу остановиться. Поэтому в конце дня, возвращаясь домой от Петра, я прохожу мимо своего дома в квартале Гарлем и продолжаю идти до конца квартала. Я спускаюсь вниз и иду за угол к дому с пятью спальнями, который девочки снимают вместе, всего в полумиле от меня.

Это совсем недалеко. И заглянув туда, я успокоюсь.

Поднимаясь по ступенькам гарлемского дома из красного кирпича, я даже не стучусь, прежде чем мой человек Игорь открывает дверь. Без сомнения, он видел, что это я. Он уже привык к моим визитам.

— Пришел на ежедневный осмотр? — Шутит он по-русски, как только я переступаю порог дома. — Пришел убедиться, что я все еще выполняю свою работу на должном уровне?

Дверь мягко закрывается за мной, и он задвигает засов.

— Пришел убедиться, что я не застану тебя снова спящим, — сухо отвечаю я. Однако единственные мужчины, которых я готов разместить здесь, это только те, на кого я могу положиться, зная, что они будут вести себя наилучшим образом и находиться в полной боевой готовности.

— Эй, я просто отдыхал и тренировал другие органы чувств, — поддразнивает он.

— Занимайся тренировками в свободное время. Если ты снова будешь выглядеть таким расслабленным, тебе лучше сразу пустить пулю между глаз. Я не любитель юмора — особенно когда речь идет о моей работе. — И в моих глазах защита этих женщин полностью ложится на мои плечи, потому что мой пахан заверил их, что они находятся под защитой Велеса.

— Конечно, босс, — говорит Игорь, и ухмылка исчезает с его лица.

Я отрывисто киваю ему и, пройдя мимо него по коридору, направляюсь на кухню, где часто собираются девушки. Немного потрепанная обстановка съемного дома придает помещению теплое, знакомое, почти домашнее настроение. И хотя я знаю, что Петр предлагал поселить девочек в более красивом и удобном месте, я уважаю их решимость стоять на собственных ногах ну, или десяти ногах вместе взятых.

Учитывая, что Михаил согласился на перемирие с Петром, я полагаю, что уровень защиты, который я для них заказал, не будет лишним. Я не должен быть так строг к своим людям за то, что они устроились поудобнее, когда девушки, скорее всего, полностью выпали из поля зрения Михаила. Но как бы я ни уважал усилия моего пахана найти мирное решение нашего конфликта, я не доверяю лидеру Живодеров. И я не хочу рисковать безопасностью девочек, полагаясь на слова такого безумца-садиста, как Михаил.

Я знаю таких, как он, всю свою жизнь. И если он согласился на перемирие, то только потому, что это дает ему какие-то скрытые преимущества. Я говорил об этом Петру, но боюсь, что моему молодому пахану еще предстоит усвоить тяжелые жизненные уроки. Не каждый может быть таким циником, как я. Особенно в моем возрасте.

Так что, вместо того чтобы спорить с боссом, я пока что продолжу поручать Игорю и еще нескольким моим людям роль няньки для пяти оставшихся женщин, которых мы спасли из лап Михаила. В отличие от десятков других девушек, которых мы вытащили из грузовика, этим пятерым некуда было вернуться после освобождения, и я не хочу, чтобы они случайно попали обратно в его руки.

Не думаю, что Михаил сочтет их настолько ценными, чтобы искать их. Но с тех пор, как девушки устроились на работу и переехали подальше от дома Велеса, моя интуиция не перестает меня подтачивать.

А я давно научился доверять своим инстинктам.

Если я и могу поблагодарить отца за что-то, так это за тренировки, которые он привил мне настолько глубоко, что во многих отношениях я больше похож на отточенное оружие, чем на человека. Поэтому, когда мои органы чувств подсказывают мне, что что-то не так, я прислушиваюсь. Именно поэтому я каждый день заглядываю к ним, чтобы проведать. Я обследовал убежище девочек бесчисленное количество раз с тех пор, как они переехали, но не могу избавиться от ощущения, что они в опасности.

Смех из кухни привлекает мое внимание, и я, как мотылек на пламя, тянусь к этому живому звуку. Я начинаю задумываться, не связано ли ноющее чувство в моем нутре с моим влечением к Мэл. Что-то в ней привлекло мое внимание с того самого момента, как я положил на нее глаз.

Я никогда не забуду ту ночь, несколько недель назад, когда мы с моими людьми устроили облаву на партию девушек-подростков, прибывших из Колорадо. Я не могу выкинуть из головы то ужасное, испуганное, одурманенное наркотиками состояние, в которое люди Михаила привели девочек, чтобы подчинить их себе. И все же Мелоди, такая уязвимая и полностью недееспособная, умудрялась демонстрировать такое яростное неповиновение. Язык этой женщины мог заставить покраснеть моряка. Я нашел ее пленительной, а ее силу — вдохновляющей. Как принцесса-воин, она была бесстрашна, несмотря на тяжелые обстоятельства.

И теперь я не могу выбросить ее из головы.

А надо бы.

Она не заслуживает того, чтобы быть втянутой в мою поганую жизнь. Ей всего восемнадцать, на восемь лет моложе меня, а это практически целая жизнь для женщины такого возраста. Не говоря уже о том, что она достаточно пострадала от рук людей Михаила. Мне не нужно наказывать ее еще больше, приобщая к своему миру насилия и преступлений.

Меня встречает вид дешевых шкафов из древесно-стружечной плиты, выкрашенных в нежно-мятный зеленый цвет. Они занимают всю устаревшую кухню, и когда я огибаю угол и ступаю на черно-белый клетчатый пол, на меня смотрят три пары глаз. Три одинаковые улыбки сопровождают искрящиеся взгляды, и я понимаю, что попал на что-то интересное.