Я закричал, ударив кулаком по зеркалу, и все оно разлетелось вдребезги, когда осколки стекла вонзились в костяшки моих пальцев. Потекла кровь, и вспышка чистой агонии пронзила кость моей только что зажившей руки.

Теперь я дрожал еще сильнее, точно настроенные ограничения, которые я наложил на свой разум, лопались одно за другим, пока я боролся со зверем во мне, который хотел сбежать обратно по этой лестнице и найти Татум Риверс. Я просто не знал, хотел ли наказать ее так сурово, чтобы она никогда больше не смотрела на меня с похотью в глазах, или сорвать с нее то немногое, что осталось от одежды, и трахать ее до тех пор, пока зверь во мне не заберет от ее плоти столько, сколько я вообще смогу вынести. В любом случае, когда остатки моего самоконтроля сгорят дотла, я был уверен, что она возненавидит меня за любой выбор, который я сделаю.

Я сделал яростный шаг в сторону душа, но потом передумал и отвернулся от него. Мой член был твердым и болел в штанах, даже небольшое трение, вызванное ходьбой, заставляло меня стонать, когда я представлял, как трахаю свою маленькую Сирену до тех пор, пока она не перестанет нормально видеть и совсем забудет о Киане, Блейке и любом другом мужчине, который когда-либо прикасался к ней.

Я хотел поставить свое клеймо на всем ее теле внутри и снаружи, пометить ее как свою так четко, чтобы все, что кто-либо видел, когда смотрел на нее, было огромной сверкающей вывеской с надписью Собственность Сэйнта Мемфиса. Я бы вытатуировал это на ее хорошеньком личике, если бы мог вынести, что она так запятнана, и я бы, конечно, вбил это в нее так глубоко, что она никогда этого больше не забудет.

Но я не мог этого сделать. Я не мог даже думать об этом. Потому что она не была моей. Не только моей. Она принадлежала Киану, Блейку и Монро тоже. Если она трахалась с одним из нас, то она должна была трахать всех нас. Но она не должна была трахать никого из нас. Потому что таковы были правила.

Я распахнул дверь ванной с такой яростью, что она врезалась в стену и оставила вмятину в штукатурке дверной ручкой.

Список правил, с которыми мы все согласились, все еще был зажат в моей левой руке, и над ними нужно было немного поработать, если я хотел иметь хоть какую-то надежду остановить их уничтожение.

Я опустился на колени у ряда ящиков рядом с кроватью и открыл нижний, достал оттуда ламинатор и поставил его на пол, пытаясь унять дрожь в конечностях.

Я разгладил страницу, которую мы все подписали так давно, и закрыл глаза, когда зачитывал правила, которые Татум перечислила на ней наизусть, как будто они были выгравированы в моем существе, первое из которых теперь вычеркнуто.

1

2. Никаких предварительных ласк.

3. Никакого секса.

4. Никаких прикосновений, пока мы в одной постели.

5. Не входить в ванную, пока я голая или на унитазе.

6. Мне разрешено два часа заниматься в библиотеке без помех каждый будний день.

7. У меня есть один друг, с которым вы не можете быть мудаками.

8. Раз в неделю мы ВСЕ будем есть пиццу на ужин без столовых приборов.

9. На занятиях мне разрешается сидеть там, где я хочу.

Разве я не ел эту гребаную пиццу? Разве я не позволил ей заниматься, с ее маленькой подругой и не наблюдал, как она предпочитает сидеть подальше от меня на уроке? Я уважал ее уединение в ванной и положил между нами подушки, чтобы быть уверенным, что никогда не прикоснусь к ней, когда мы будем спать в одной постели. Я придерживался условий нашего соглашения, даже когда она пренебрегала ими. Даже когда она целенаправленно пыталась вынудить меня нарушить их и проклинала себя за это.

Правила, которые я изложил, были ниже ее, и по мере того, как я перечитывал их, мое разочарование только росло.

1. Ты будешь спать в постели Ночного Стража каждую ночь по очереди, и он будет иметь приоритет над тобой в течение 24 часов (с 18:00 до 18:00 следующего дня).

2. Ты должна готовить завтрак каждый день.

4. Ты будешь носить все, что мы решим, в тот день, когда окажешься в нашем распоряжении.

5. Ты будешь делать то, что мы говорим, без жалоб, если это не противоречит твоим правилам

Это было самым непонятным из всего. Она придерживалась этих правил почти до буквы. Единственный раз, когда она действительно пренебрегла ими, был, когда она оставалась со мной каждую ночь, пока я выздоравливал, и она ежедневно получала от меня за это наказания. Так что, вообще говоря, единственными правилами, которые она нарушала, были те, которые она установила сама.

Это было похоже на то, что ей было наплевать на собственные ограничения, или на то, что она только что полностью изменила свое мнение с тех пор, как установила эти правила, или на… ловушку.