— Но это ведь не воспоминание… — проговорил я.

— Нет, не воспоминание… — откликнулась Кристина, но больше не добавила ни слова. И я сам почувствовал, что сказал глупость.

Сделав еще один ничего не значащий вдох, она огляделась по сторонам, а затем стала бессмысленно бродить по дому, вглядываясь в его детали. Я пошел вслед за ней, но старался держаться на расстоянии — хотя бы в нескольких шагах позади. Мы вышли из кухни, прошли через гостиную и оказались на втором этаже, где располагались спальня и детская. Я молча смотрел на Кристину, а она просто бродила по комнатам, как астронавт, впервые высадившийся на незнакомой планете.

— Это не выходит у меня из головы, — проговорил я, скорее обращаясь к себе самому, чем к Кристине. — Валли… Откуда он знает, столько о нас?

— Наш несуществующий пес? — ответила девушка и посмотрела на меня вопросительно.

— Нет, — пробормотал я, стараясь как-то иначе расставить слова в предложении. — Я имею ввиду, этот отель… «Мон-Сен-Мишель»… Откуда он знает, что твой любимый мультфильм называется «Валл-И»?

Кристина пожала плечами: «У него был целый год для того, чтобы меня изучить. Иногда мне кажется, что я потихоньку врастаю в него… Как будто со временем я тоже становлюсь его частью».

— Поэтому он так хорошо знает тебя?

— Наверное… — безразлично проговорила Кристина.

Я решил не наседать, но этот вопрос все так же не давал мне покоя. В моих мыслях «Мон-Сен-Мишель» казался мне почти живым существом. И с каждой секундой мне все сильнее хотелось узнать о нем, как можно больше.

Тем временем Кристина нажала на ручку одной из дверей и, на секунду заглянув внутрь, молча вошла в комнату. Это была детская. Красивая комната — не такая, как в журналах об интерьере, скорее — как одна из тех, где дети могут сами выбрать обои или, например, рисовать на стенах. Она не была красивой в классическом понимании этого слова. Но в то же время было в ней что-то такое, что делало ее каким-то по-особенному приятным местом.

Когда мы переступили порог комнаты, в ней горел свет.

— Ты не против, если я его выключу? — спросила Кристина, и в ответ я просто отрицательно покачал головой.

Она нажала на выключатель, а потом потянулась к тумбочке возле кровати и зажгла, стоящий на ней ночник. Пространство вокруг заполнил свет ненастоящих звезд и созвездий. И глядя на это зрелище, я невольно замер на секунду, как космонавт, впервые увидевший открытый космос.

— У наших ненастоящих детей есть вкус, — улыбнулась Кристина и, подойдя ко мне ближе, взяла меня за руку.

— Что это там впереди?

— Я не знаю, — откликнулась девушка.

Не отпуская ее руки, я сделал несколько шагов вперед к странному сооружению, стоявшему в противоположной стороне комнаты. Стены из коробок, каркас из металлических стульев, по-видимому, принесенных с кухни, и разноцветное покрывало вместо крыши растянутое надо всем этим сооружением…

— Шалаш из одеял… — проговорил я, словно ответ появился во мне сам собой. — Мы делали такие в детстве.

— Что там внутри? — спросила Кристина.

Я пожал плечами: «Давай посмотрим».

Я пододвинул ночник чуть поближе, чтобы обеспечить себе необходимый свет, и, присев на корточки, начал искать то место, которое выполняло здесь функции главного входа. Оно отыскалось довольно быстро. Я аккуратно поднял покрывало, словно открывая входную дверь, и секунду спустя первым прошмыгнул внутрь.

— Залазь, — прошептал я, и Кристина пролезла внутрь следом за мной. — Аккуратно… Тут вместо гвоздей бельевые прищепки. Это не самый надежный материал.

— А здесь мило, — улыбнулась девушка, оглядываясь по сторонам. Пол «шалаша» был уложен одеялами и подушками. На «потолке» висели рисунки с изображением звезд и планет. А прямо рядом с ними, прикрепленная теми самыми бельевыми прищепками, висела новогодняя гирлянда, которая должна была по задумке обеспечивать здесь необходимый свет. Я зажег ее, и крошечный мир из подушек и покрывал наполнился огнями красного, желтого и синего цвета.

— Мы часто у себя дома делали нечто подобное в детстве… — проговорил я и, откинувшись на спину, лег головой на одну из подушек, которая лежала внутри. Из-за детских размеров «домика» внутри можно было только лежать и, смекнув это, Кристина расположилась на подушках рядом со мною.

— А они, кажется, милые дети, — сказала она, и в следующее мгновение ее голос снова сделался тише. — Мне очень жаль, что мы не знали их по-настоящему.

Я тихо вздохнул: «Да… Мне тоже». И следующие несколько минут мы лежали с ней в абсолютной тишине, глядя, как разноцветные огни скользят по растянутым над головой простыням и покрывалам.

— Получается, этот отель знает теперь что-то и о тебе тоже, — проговорила Кристина, и лежа рядом со мной, повернулась в мою сторону.

— Получается так, — ответил я, но эти слова прозвучали сейчас абсолютно равнодушно.