– У Прохорова в активах несколько заводов. Самый крупный – металлургический. Пару лет назад ходили слухи, что он связан с подпольным игорным бизнесом и ввозом в Россию контрабанды.

– Контрабанды?

– Да, его партнёра взяли на таможне с партией драгоценных камней. Прохорову тогда удалось откреститься.

Адриан задумчиво постукивает по столу пальцами.

– Что ещё?

– Не знаю, – прищурившись, тяжело вздыхаю. – У него есть дочь.

– Дочь? В документах, подготовленных для меня, нет такой информации.

– Она внебрачная. Там странная история. Я о ней знаю только благодаря тому, что Луиза несколько лет училась со мной в одном классе.

– У неё другая фамилия?

– Да, Корнева. – Киваю. – Но они с Прохоровым поддерживают связь.

Отвлекаюсь на внезапно возникшую в помещении мелодию саксофона. Передёргиваю плечами, когда ловлю на себе пристальный взгляд мужчины за соседним столиком.

Адриан, заметив это, поднимается и, застегнув верхнюю пуговицу пиджака, протягивает ко мне ладонь:

– Потанцуем, Вера?

Мои пальцы доверчиво ныряют в его руку. В эту же секунду от ладони по телу распускаются микротоки.

Вспоминается вдруг люкс и вид из окна…

Быстро собираюсь и вежливо улыбаюсь сидящим справа от нас знакомым женщинам. Кажется, сотрудницы администрации. Переставляю ноги за Адрианом, пытаюсь поспеть за широким шагом.

На танцполе пусто.

Естественно, мы сразу же привлекаем внимание. Боже. Естественно, этого он и добивался.

Чёрт бы его побрал!

Стискиваю зубы за мгновение до того, как мужская рука ложится чуть ниже талии. Не пошло или вульгарно, совсем нет. Но и не так, будто на танец меня позвал незнакомец из-за соседнего столика, а моё согласие – просто дань вежливости.

В лёгкие проникает аромат знакомой туалетной воды. В живот упирается привычная твёрдость. Это льстит, ей-богу.

Думаю… даже на расстоянии в нашей паре чувствуется близость. А может, мне бы хотелось так думать?..

Но однозначно то, как по-хозяйски Макрис припирает мою грудь к своей, должно о многом сообщить посетителям ресторана и заинтересованно наблюдающим за нами мужчинам.

И только я единственный человек в этом зале, который ни хрена не понимает.

Зачем всё это надо?

Тот факт, что он не будет делиться со мной своими мыслями – больно бьёт по щекам. Сложновато, знаете ли, управлять мужчиной, которого не видела два года.

Прикрываю глаза и, не прекращая медленно покачиваться, окунаюсь в воспоминания…

Мы познакомились в Салониках.

Мой неспешный, первый за три года двухнедельный отпуск протекал на Кипре. Гид предложил трёхдневный тур в солнечную Грецию, я тут же согласилась, так как по глупости выбрала семейный отель и с утра до вечера лежала у бассейна под обстрелом детских водяных пистолетов.

Прибыв в аэропорт, заказала такси. А усевшись, обнаружила на заднем сидении ещё одного пассажира.

Мужчина. Взрослый и представительный.

Он был раздражён, я тоже. Завязалась лёгкая перепалка на английском.

В итоге водитель разозлился на нас ещё больше. Так сильно, что высадил обоих, даже не отъехав от здания терминала.

Не рассчитывая на знание русского языка у иностранца с явным греческим акцентом, я смачно выругалась.

Оппонент в сером деловом костюме с интересом на меня посмотрел и… расхохотался.

– Леди так не выражаются… – ответил он, отсмеявшись. Мазнул взглядом по моей правой ладони. – Мисс…

– Вера, – отозвалась я уныло и уселась на чемодан, вытянув длинные ноги. – Откуда вы знаете русский?

Состоялся небольшой разговор, который вылился в совместный ужин в симпатичном кафе на площади Аристотеля.

Понравился ли он мне сразу?..

Не знаю.

Внешне – пожалуй, да. Но весь его строгий облик говорил, что мой новый знакомый – Адриан Макрис – человек довольно сложный и неоднозначный.

А потом я подумала – что я теряю? В конце концов, в Салониках у меня три дня.

Всего три.

Почему бы и нет, Вер?

Так банально завязался наш курортный роман. Днём я была предоставлена сама себе, а вечера и ночи мы проводили вместе в гостинице.

Затем я вернулась на Кипр. Адриан остался в Греции.

Тот факт, что он довольно сухо попрощался и неохотно отвечал на немногочисленные сообщения, отчего-то отдавал горьким разочарованием.

Отсюда и удивление, когда он в предпоследний день моего отпуска прилетел в Ларнаку. А ещё спустя месяц, Макрис прибыл в Россию.