— Когда это было. Сейчас я — женщина, ты — мужчина.

— Какая ты женщина? Девчонка сопливая.

— Таких пар очень много, — гну свою линию. — И ничего. Как-то встречаются. Живут вместе. Женятся даже и семьи создают.

— Я для всего этого не гожусь.

— Откуда тебе знать?

— От верблюда. Посмотри на меня. Ты — молодая девчонка, взбалмошная, яркая, шумная, жаждущая приключений и романтики. А я? — усмехается. — Замкнутый, угрюмый, тупо плывущий по течению ядовитый мухомор. Человек, не способный выражать свои эмоции и чувства. Человек, не способный отдавать. Потухший вулкан, блять. Что ты на хер нашла во мне? — искренне недоумевает.

— Ты не всегда таким был, правда ведь?

— Что ты имеешь ввиду? — хмуро на меня взирает.

— Ладно. Пусть ты возненавидишь меня ещё больше после этого, — расстёгиваю боковой карман. Вытаскиваю оттуда маленькую фотографию. Ту самую, которую он хранил в своём бумажнике. — Извини, что не отдала раньше. Мне не стоило держать её у себя так долго. Просто… Не знаю, как-то глупо ревновать к той, кого уже нет, но…

Смотрю на него растерянно.

Становится рядом.

Щёлкает зажигалкой, поджигая фитиль вставленной в рот сигареты.

Глубоко затягивается дымом и, не моргая, пялится на снимок, лежащий на столе.

— Когда вы были вместе, ты был другим, Кирилл, — тихо продолжаю. — Прости опять же, я нашла профиль Даны.

— Каким образом? Ты даже не знаешь её никнейм в соцсети, — его голос звучит сухо и сердито. Он явно не доволен тем, что слышит.

— Ну…

— Бортич!

Поворот головы. Долгий, требовательный взгляд.

— Прочла в твоей записной книжке, — пищу, густо краснея.

— Что за мания лезть в чужие вещи?

— Ну прости.

Я чёт только и делаю, что извиняюсь.

— В общем, я была на её страничке. Там до сих пор все ваши фотографии и видео. Можно вопрос? Почему не удалил? Ты же можешь. Программист и всё такое. Своё — всё почистил. Абсолютно всё. Уверена, даже друзья не в курсе, кто такой Кирилл Дымницкий.

Он молчит.

Замечаю, как периодически подрагивают пальцы, держащие сигарету.

— Кир…

— Не могу.

Его признание режет лезвием по сердцу.

Подтверждается моя догадка. Дело не только в нашей с ним разнице в возрасте. Я давно и много думаю об этом.

— Я поняла, что ничего о тебе не знаю.

— Оно тебе и ни к чему, Ясь.

— Раньше ты вёл такую активную жизнь! Путешествия по Америке и другим странам, влог, экстрим. Взять хотя бы твоё увлечение профессиональным альпинизмом, — обескураженно развожу руками. — Офигеть, блин. Кто бы вообще мог подумать!

Хотя теперь мне понятно, откуда у него такая отличная физическая форма.

— Это всё в прошлом.

— Вот и я о том. Рядом с ней ты был живым, Кирилл.

— Смысл об этом тереть, закроем тему.

— Сколько лет прошло с тех пор, как твоя жена погибла? Шесть получается?

Очень боюсь, что психанёт и не станет дальше вести со мной диалог.

— Шесть.

— Она сорвалась. Там писали в комментариях. Ты винишь себя в произошедшем?

— Не лезь в это, — моментом ощетинивается, поджигая вторую сишку.

Всегда выкуривает две подряд, когда нервничает.

— Скажи как есть. Винишь?

— Блять, да! Я отпустил её. Мы должны были быть там вместе!

— Гималаи.

— Макалу. Пятый по высоте восьмитысячник мира. Расположен в восточной части хребта Махалангур-Гимал, в центральных Гималаях, на границе Непала с Китаем.

— Значит…

— Я сломал ногу прямо перед отъездом. Тупая случайность.

— И она…

— Всё равно примкнула к команде. Без меня.

— Ясно.

— Сука, у меня было предчувствие и просил ведь её!

— Не послушала?

— Разругались накануне, — дёрганым жестом проводит ладонью по затылку.

— Ты не виноват. Это был несчастный случай.

— Она сорвалась! Будь я там, этого не произошло бы.

— Откуда тебе знать.

— Неважно теперь уже. Даны нет. На хрена ты вообще завела этот разговор? — злится и стопроцентно уже песочит себя за откровенность.

— Ты себя вместе с ней похоронил. Так нельзя.

— Учить меня жизни решила? Серьёзно, Бортич? — тушит окурок о пепельницу.

— После Даны… Был кто-то? И я сейчас не про таких, как мадам-Ебу.

— Пиздец ты ей прозвище придумала.

— Был? Хоть с одной девушкой заходило дальше потрахушек?

— Мне это не нужно. Я уже сказал тебе.

— Всем нужно, а тебе нет?

— Хватит полоскать мне мозг, мелюзга.

— Кирилл, я понимаю, тебе больно и ты тяжело перенёс эту потерю, — тщательно подбираю слова. — Но пойми, она умерла, не ты. Ты-то всё ещё живой.