Глава 2

– Степа, вот тот парень, - дрожащей рукой я указала на пьяного урода, которого вытаскивала из зала подоспевшая охрана клуба, - пристал ко мне, когда мы с девочками танцевали. А Демид заступился…

– Ты какого руки распускаешь, м?
– словно не слыша моих сбивчивых объяснений, зарычал Степа на Демида.
– Это моя невеста, ублюдок!

– Ты кого ублюдком назвал?
– двинулся на него Демид.
– Пошли выйдем…

Если бы я была на месте Степы, то лучше бы провалилась сквозь землю, чем согласилась куда-то “выйти” с Демидом. Огромный, с темнеющими в свете клубных огней татуировками на мощных предплечьях и бешеным взглядом похожих на темные провалы глаз на бледном, как мел, лице он выглядел до смерти пугающим.

– Та-ак, парни, - бесстрашный Леша встал между ними, выставив вперед открытые ладони.
– Это недоразумение, понятно? Степ, никто руки никакие не распускал. Дем действительно защитил Сашу - и все. Это все видели, да?

Окружившие нас ребята, каждую секунду готовые вмешаться, закивали.

– Он мой хороший знакомый, это его клуб, кстати. Давайте, успокаивайтесь оба…

– Я спокоен, - рыкнул Дем, как-то умудряясь не повышая голоса перекрывать музыку.
– А твой друг пусть за языком следит, а то отхватит…

– Степ, - Леша многозначительно посмотрел на него.

– Ладно… Я не так понял, - выдохнул Степа, отведя взгляд.
– Извини.

Когда протягивал Демиду руку, та дрожала. Мелькнула мысль, как это жалко выглядит, и я укорила себя за нее. Не поперлась бы танцевать, ничего бы такого вообще не было.

– Я ушел, - проигнорировав этот жест, сказал Леше Демид.
– Надо с секьюрити порешать.

И, смерив так и стоящего с протянутой рукой Степу презрительным взглядом, криво усмехнулся и двинулся через танцпол к противоположной стороне зала. Другие гости испуганно расступались перед ним, освобождая дорогу. Я их понимала. Пусть ты и ни при чем, а страшно под горячую руку такому попасть. От него прямо-таки исходит какая-то первобытная агрессия и сила, мощная как ураган.

– Все, идемте за стол, - сказал Леша.

– Нет, я тут не останусь, - отозвался Степа. Извини.

– Да, поехали домой, - дрожащим голосом затараторила я.

Неловко попрощавшись со всеми я на дрожащих ногах двинулась следом за Степой к выходу из зала. Забрав из гардероба шубу не сразу даже смогла попасть рукой в пройму рукава, а Степа с ней не помог, как делал всегда, когда был зол - забывал о галантности.

Снег на улице перестал, но стало очень и очень холодно. Я поежилась чувствуя, как дрожь во всем теле усиливается.

– Я не понял, Александра!
– идущий впереди Степа так резко развернулся ко мне, что я, затормозив, чуть в него не врезалась.
– Ты с какого задом перед всеми вертеть начала, м?

– Я просто пошла танцевать. С Машей и Кирой, - внутренне сжимаясь, пролепетала я.

От мужской агрессии, направленной на меня, мне всегда хочется плакать. Вот и сейчас слезы наполнили глаза и перекошенное гневом лицо Степы расплылось перед ними.

– Я разрешал одной танцевать, м? Когда, напомни?
– рыкнул он, больно хватая меня за предплечье и дергая к себе.

– Прости…

– Прости… Из-за тебя весь вечер испорчен! Посмотри, до чего ты меня довела! чуть в драку не полез с отморозком этим!

– Он не отморозок, - вырвалось у меня.

– Да-а-а? Может я еще чего-то не знаю?
– брызжа слюной, рявкнул Степа, склоняясь к моему лицу.
– Может это ты для него задом виляла?

– Демид - друг Леши. Твоего друга, Степа, - выдавила я.
– По-твоему, он водится с отморозками, да? Тогда зачем ты с таким дружишь? Я предлагала вообще сюда не ехать, а ты сам сказал, чтоб ехала без тебя и я это сделала…

В конце фразы я не выдержала и разрыдалась. Было очень обидно и больно. Степа очень хороший. Добрый, заботливый. Но злоба от ревности делает его словно другим человеком. Страшным и жестоким.

– Чтоб больше такого не было, понятно?

Я задергала головой в знак согласия.

– Все, хватит реветь, - отпустив предплечье, он прижал меня к себе.
– Все.

Мужские руки ощущались как тиски на теле. Эти объятия ни капельки не походили на… Мысленно шикнув на себя, я зажмурилась.

– Поехали домой.

Обхватив тяжелой рукой за шею, Степа отвел меня к машине. Завел мотор, включил печку и стал держать над ней руки лодочкой, согревая.

На его скулах все еще играли алые пятна и ходили ходуном желваки, глаза дико сверкали из под слегка сведенных бровей. И ехал он потом превышая, несмотря на погоду. Резко перестраивался и входил в повороты иногда поскальзываясь, от чего мое сердце уходило в пятки от страха. Но я молчала. Нельзя его в таком состоянии трогать, нужно дать успокоиться. И потом все будет хорошо. У всех свои недостатки. У Степы, например, ревность. Но таким, как сегодня, он почти никогда не бывает, а потому нужно просто следующий раз головой думать что делаю.