– Браслет Эолин! – восклицает Ребекка, выуживая из коробочки серебряную нить с разноцветными камушками. – О-о-о, спасибо!

Она порывисто обнимает меня, рассыпается в благодарностях, и я улыбаюсь. Мне нравится видеть её счастливой. Несмотря на то, что ей двенадцать, Ребекка ещё не растеряла детскую непосредственность и открытость.

– Нужно показать Хлое!

– Давай, – со смехом отвечаю я. – Только вернись к обеду.

– Конечно! – уже на ходу выкрикивает Ребекка и выбегает из дома.

Я иду на кухню, откуда разносится аромат запекающейся курицы. Родители ещё не знают, что я привезла с собой сумму, почти покрывающую оставшийся долг. Хочу поговорить с ними обоими, а папа сейчас колет дрова на заднем дворе. Они решили устроить праздничный обед в честь моего приезда, и папа намерен разжечь камин в гостиной.

– Не нужно её баловать, – с укоризной говорит мама, стоит мне встать рядом с ней.

– Мам, это всего лишь браслет.

– Дорогой браслет. А если потеряет?

– Не думаю, что Ребекка настолько беспечна.

– Она ребёнок! – мама всплёскивает руками. – А ты даришь ей такие дорогие вещи. Не нужно её баловать, а то привыкнет.

– Не волнуйся об этом, мам. Ребекка умная девочка и неиспорченная. Она просто радуется подарку. Что в этом плохого?

– У нас… нет денег на подобные шалости.

– Об этом я и хотела с вами поговорить, когда папа закончит. Я привезла деньги. Если вы немного добавите, то сможете погасить задолженность одним платежом.

– Лили! – вскрикивает мама и бросает ложку в миску с салатом. Кажется, она злится, но я не понимаю почему. – Мы уже говорили об этом. Мы с папой справимся. Оставь деньги себе, мы не возьмём.

– Но ведь это из-за меня вы оказались в такой ситуации. Это мой долг, не ваш, и я… – осекаюсь, видя, как мама отворачивается и прикрывает лицо руками. – Мам? Мам, ты что… плачешь?

Она всхлипывает, и я охаю, но быстро беру себя в руки и обнимаю её.

– Что случилось, мама? Что тебя так расстроило?

– Да что мы за родители такие, раз не в состоянии оплатить обучение собственного ребёнка? – шепчет она, уткнувшись в моё плечо. – Даже скопить толком ничего не смогли.

Видеть, как мама плачет – это… слишком. От её расстроенного тона у меня у самой слёзы на глаза наворачиваются, и я приказываю себе собраться.

– Мам, вы – лучшие родители на свете! Других мне не надо. Я люблю вас, слышишь? И я буду рада помочь выкупить дом. Позвольте мне это сделать, хорошо? Вы – моя семья. Это и мой дом тоже. Если бы я знала, что вам придётся заложить его, чтобы оплатить обучение в академии, я бы ни за что туда не поехала.

– Не говори ерунды, – отмахивается мама и снова всхлипывает. – Это ведь твоя мечта. Как мы могли не дать тебе возможность воплотить её?

– И я благодарна вам. Очень. Говорю же: вы – лучшие.

Мама усмехается и стирает дорожки от слёз, а я обнимаю её крепче, чувствуя, как щиплет глаза. Пытаюсь сдержаться, но не могу, и спустя пару минут мы плачем уже вдвоём.

– Что тут за водопады? – спрашивает папа, зайдя на кухню. – Вы чего ревёте, девчонки?

Он подходит к нам и обнимает маму за плечи, а я отступаю на пару шагов и отстёгиваю большую поясную сумку, до отказа набитую купюрами.

– Вот, – протягиваю её папе. – Это покроет почти весь остаток долга. Не хватает совсем чуть-чуть.

Кристофер перечислил мне больше, чем я рассчитывала. Видимо, я действительно буду не только в кордебалете стоять. Ну или… работать за троих. Как бы там ни было – я рада, что могу помочь родителям, даже если нагрузку на меня навесят чудовищную.

– Лили… – выдыхает папа, изумлённо смотря на меня.

– Возражения не принимаются. Я хочу внести свой вклад.

– Но откуда у тебя столько денег?

– Я подписала годовой контракт и попросила заплатить мне всю сумму сразу.

Точнее – нагло потребовала, но об этом им знать необязательно.

– За год? – изумлённо переспрашивает папа. – Всего за год? И где это столько платят?

– Новая труппа Кристофера Хейза.

– Того самого Хейза? – оживляется мама.

– Ага, – я киваю. – Буду работать на легенду. Он как раз набирает людей. На днях присутствовал у нас на репетиции, а потом предложил мне хорошие условия.