– Ну, вы же знаете.

– Знаю? – Она с трудом сдержала нетерпение.

– Ну, эта погоня за призраками. Те Чаттертоновы бумаги, о которых мы говорили тогда в парке. Вы уверены, что они вам действительно нужны?

Хэрриет беспечно рассмеялась.

– Ну, давайте я их все-таки заберу. Может, в конце концов мне и удастся кого-нибудь ими заинтересовать. Сара полагает, это самое меньшее, что мы можем для вас сделать, – правда? – Сара только отхлебнула чаю и молча посмотрела на нее. – Разумеется, если ими никто не заинтересуется, я верну…

– Нет. Оставьте их у себя. Я не хочу их больше видеть.

Хэрриет, уже не в силах сопротивляться давно подавляемому желанию встать, вскочила с дивана.

– Так мне их забрать, дорогая? – спросила она небрежным тоном. Она была готова помчаться к письменному столу, но сумела взять себя в руки. Вы не помните, куда вы их положили?

– Во второй ящик.

Хэрриет быстро подошла к столу, выдвинула ящик и с удивленным возгласом: «Ах, вот же они!» вынула Чаттертоновы рукописи вместе с заметками самого Чарльза, а потом принялась запихивать бумаги в свою объемистую сумку. Она предусмотрительно захватила с собой особенно большую сумку.

Вивьен с умилением наблюдала за ней.

– Вы так добры, вы действительно хотите помочь, – сказала она. – Не знаю, что бы я без вас делала.

– Не стоит ее благодарить. – Сара поставила чашку на стол, а Хэрриет обожгла ее взглядом. – Ради литературы Хэрриет на все готова. Этим она и славится.

– Я знаю. – Вивьен испытывала большую благодарность: не столько из-за того, что сочинения ее мужа теперь, быть может, напечатают, сколько из-за того, что Хэрриет явно разделяла ее собственное восхищение талантом Чарльза. – Вы так добры ко мне, – продолжала она. – Я даже не знаю, как вас отблагодарить. – Хэрриет улыбнулась и ничего не сказала. – Я должна вам что-нибудь подарить. Что-то на память о Чарльзе.

– У меня уже есть его стихи. А это главное. – Она похлопала по своей сумке, хотя на самом деле листки со стихами все еще лежали на диване, где она их оставила.

– Нет, я имею в виду что-нибудь личное. Что-нибудь такое, что навсегда останется у вас.

– Мне и вправду ничего не нужно. Я лишь покорная служанка…

Но чем более робкой казалась Хэрриет, тем настойчивей становилась Вивьен.

– Ну хоть что-то…

– Ну, я даже не знаю… – Почти бессознательно повернув голову, Хэрриет на миг взглянула на портрет.

– Может быть, вы возьмете вот это? – Вивьен подошла к холсту и протянула его гостье. – Чарльз его очень любил.

– Нет, не стоит, дорогая. Может быть, он очень ценный. – Она помолчала. – Как знать.

– Да нет, нисколько. Он это подобрал в какой-то лавке старьевщика.

Хэрриет стало ясно, что Вивьен совершенно не понимает значимости Чарльзова открытия, и что в действительности ей просто хочется избавиться от картины.

– Пожалуйста, скажите, что вы возьмете ее. Я знаю – Чарльзу бы захотелось, чтобы вы приняли ее в подарок.

Хэрриет наслаждалась роскошью притворной нерешительности.

– Ну, право же, не знаю, как быть. Если вы так ставите вопрос… По правде говоря, я ведь такая сентиментальная старуха… – Она обернулась к Саре Тилт, которая, казалось, вот-вот не выдержит и расхохочется. – А что скажет наш знаменитый искусствовед?

– Ну, ты же знаешь, дорогая, – ответила Сара, – ценность вещи всегда по-настоящему определяется глазом того, кто ее созерцает. То, что совершенно бесполезно для одного, может оказаться весьма важным для кого-то другого. – И она сладко улыбнулась Хэрриет.

– Благодарю вас за эти добрые слова, мисс Тилт. – Хэрриет отвернулась от нее. – Она пытается сказать, Вивьен, что вам эта картина, вероятно, более дорога, чем мне.

– Нет, я настаиваю на том, чтобы вы ее взяли. Она ваша.

– В таком случае, вам следует подтвердить это письменно. – Увидев изумление на лице Вивьен, Хэрриет поспешила продолжить: – Я хочу сказать, нам следует подтвердить все это письменно. Что, если… – тут она задумалась. – Что, если завтра я умру, а стихи Чарльза найдут на моем столе? – Она взглянула на Сару, ища поддержки, но не встретила ее. – Все подумают, будто это я их написала.

Такая мысль ужаснула Вивьен.

– Но ведь все поймут, что они принадлежат кому-то другому?

– Никто никогда подобных вещей не понимает. – Хэрриет взяла портрет из рук Вивьен и приподняла его перед собой, так что теперь он почти скрывал ее лицо. Она снова заговорила: – Поэтому нам следует ясно определить, что кому принадлежит.

Эдвард, которому никак не удавалось заснуть, тихо отворил дверь спальни, и теперь он наблюдал за Хэрриет. Его заметила одна Сара.

– Как это мило, – сказала она. – Смотри, что твоя мамочка подарила тетушке Хэрриет.