— Он всё ещё находится в одиночной камере, но меня заверили, что с ним всё хорошо. — Узел в моей в груди развязывается, когда я знаю, что с ним всё в порядке. — Ты волновалась о нём.

Отец не задаёт мне вопросов, но я не собираюсь рассказывать ему всё, что чувствую. Вместо того, чтобы объяснять свою новую одержимость, я придерживаюсь фактов.

— Он нас спас. Я бы чувствовала себя ужасно, если бы он умер в процессе.

Я знаю, что мой отец не чувствовал бы того же. Я уверена, что люди постоянно умирают, защищая его. Хотя меня это почему-то не смущает. Это Кай меня волнует. Он другой, и я не знаю, почему.

— Да, это так, и я прослежу за тем, чтобы о нём позаботились.

Мне хочется спросить как, но не спрашиваю. Он может быть и разговаривает по мобильному телефону, но мы никогда не должны прекращать быть слишком осторожными в том, о чём говорим.

— Могу ли я увидеться с тобой, если все улажено? — я скрещиваю пальцы, надеясь, что он даст мне полную ясность.

— Ещё нет, сладкая.

Моё сердце замирает. Я не только хочу его увидеть, но и надеюсь, что, возможно, Кай тоже будет там. Я уверена, что это небольшой шанс, но он всё же есть.

— Ты когда-нибудь позволишь мне вернуться?

Прежде чем он отвечает, следует долгая пауза.

— Посмотрим.

Мои глаза начинают гореть от слёз при мысли, что я его не увижу. В моей жизни всего несколько человек, и этот круг постепенно сужается. Скоро я останусь совсем одна, и что тогда? Здесь нет никого даже примерно моего возраста, и мне не удаётся знакомиться с новыми людьми, пока я наслаждаюсь жизнью. Ведь единственная возможность, когда я могу выйти, это пойти к нему в гости.

— Не грусти, сладкая. Я что-нибудь придумаю.

— Хорошо. — Я стараюсь не выражать эмоций в голосе, потому что меньше всего мне хочется расстраивать отца. У него уже достаточно дел, и я не хочу взваливать на его плечи ещё больше.

— Я люблю тебя, и я позвоню позже, чтобы узнать, как дела.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я, прежде чем он заканчивает разговор.

— Ты голодна? — спрашивает Маргарет, пытаясь отвлечь меня.

— Не очень.

Вернувшись к столу, я сажусь и делаю ещё глоток чая. Я не хочу показаться грубой и не выпить его, и, возможно, Маргарет станет менее обеспокоенной, если я не выбегу отсюда в слезах.

Стационарный телефон снова начинает звонить, и я с удивлением смотрю на Маргарет. Я может и написала номер телефона в письме Каю, но это ни в коем случае не он. Я была уверена, что он никогда не позвонит, но я не смогла сдержаться. Судя по всему, у меня нет самообладания, когда дело касается человека, который меня спас, но он пока никак не мог получить письмо, которое я отправила. Ещё слишком рано, и папа ничего не сказал о том, что получил своё. Не говоря уже о том, что папа сказал, что Кай всё ещё находится в одиночной камере.

— Привет? — говорю я, подняв трубку.

— Сиенна, — произносит мужчина на другом конце линии, и я сразу понимаю, что это не мой отец. Я также знаю, что это не Кай, потому что его голос был глубоким и властным. — Привет, это Карлос. Я хотел узнать, как у тебя дела.

Внутренне я стону. Папа, должно быть, сказал ему позвонить мне. Он не будет заставлять меня выйти замуж за Карлоса, но попытается провернуть эту идею.

— О, привет, Карлос. Прошло много времени.

— Слишком много. Я скучал по звуку твоего голоса. — В его голосе звучит нетерпение и такое ощущение, что он собирается сказать что-то ещё, поэтому я прерываю его.

— Да, Маргарет, я уже иду! — кричу я, а она оборачивается и странно смотрит на меня. — Хэй, Карлос, извини, мне нужно идти. Маргарет зовёт меня на ужин.

— Хорошо, я позвоню позже. Хочу наверстать упущенное.

— Хорошо. Поговорим позже.

— До звонка, бебита (прим.: малышка), — отвечает он, прежде чем я быстро кладу трубку.

— Так теперь ты проголодалась? — Маргарет дразнит меня, и я прикусываю нижнюю губу.

Ох, я голодна, но дело не в еде. И точно не в Карлосе.

Кай

Тюрьма настолько ужасна, насколько её представляют себе посторонние. Одиночное заключение? Это ад на земле. После трёх дней пребывания в камере приходит охранник и открывает металлическую дверь, посылая в тёмное пространство часть света. Должно быть, лунного, потому что уже поздно.

— Тупуола, на выход, — приказывает он, ударяя деревянной дубинкой по решётке.