А я пыталась поймать упавшую на пол челюсть… это что, она думала, я ей пакет продаю?!

Я молча получила деньги, подхватила трусы, сунула их в карман шубки, кое-как поблагодарила и вышла на улицу. И бегом помчалась прочь. Завернула за угол и перестала себя сдерживать. Хохотала я до икоты.

А потом снова вернулась на Торговую площадь. Пакет-то я продала, а трусы нет. Вторая мастерская белошвеек была с другой стороны площади.

– Что это такое? – девицы и их хозяйка, пожилая женщина, похожая на сушеную воблу, уставились на трусы.

– Слипы, – улыбнулась я. Не могу же я назвать трусы трусами, если недавно с моей легкой руки пакеты в этом мире стали трусиками? Бедные попаданцы, которые попадут сюда после меня. У меня-то только гроб-кирка была, а у них еще пакет-трусики будут.

– И для чего они? – Хозяйка растянула на руках трусы, – как их надевать?

– Это нижнее белье, – улыбнулась я, – вместо панталон…

– Панталон? – переспросила хозяйка, – а что такое панталон?

Это был попадос… трусов в этом мире не знали. Их просто не существовало, как вида. И я замаялась объяснять, что это такое и для чего оно нужно.

– Нет, – сморщилась она, – такое носить никто не будет. Они же закрывают все. На горшок нормально не сходишь. Промокнет. А потом на платье пятна останутся.

– Перед тем, как сходить на горшок, – улыбнулась я, хотя на душе стало тревожно, – их нужно снять.

Сушеная вобла засмеялась, зафыркала. Девушки-белошвейки поддержали ее смех.

– Если их нужно снимать, то зачем надевать-то тогда? Нам ваши слипы не интересны. Уходите.

Из лавки я вышла в отвратительном настроении. Вернулась к сударыне Летиции, но та тоже забраковала слипы, сказав, то трусики она готова брать в любом количестве, а вот с этого, презрительный взгляд на трусы, она готова взять только кружево, если я его отпорю.

Это был самый эпический провал моего бизнес-плана.

С другой стороны, я прикинула, что пакетов у меня штук пятьсот, а значит, если продать их по пять фуртов, то у меня будет две с половиной тысячи фуртов. Много это или мало? Думаю, довольно много. А значит, незачем расстраиваться, пока буду торговать трусиками, надо же привыкать к новому названию, а потом трусами… то есть, слипами… А пока мне надо бежать в лавку с самой дешевой одеждой, прицениться, во сколько храму обойдется одеть бомжиков.

Не так уж этот мир от нашего отличается. Все, как у людей. На торговой площади лавки, как бутики в самых крутых торговых центрах. И, если они мне показались не особенно шикарными, то только потому, что сравнивала я их с магазинами в своем мире. А вот когда увидела убогую лавочку с дешевой одеждой, сразу поняла: лавка сударыни Летиции отличается от этой лавки, бутик федеральной сети «Супербелье» от полуподвального закутка с китайскими трусишками.

Воняло здесь точно так же. Я внимательно вгляделась в замурзанное лицо продавца. А вдруг это тоже китаец-попаданец? Это там я на него не посмотрела бы, а тут, на чужбине самой близкой родней бы стал. Но нет… не повезло. За стойкой прятался огромный детина, родственник Тита и Фрола… причем неудачный. Ну, глаза у него были без малейшего проблеска разума.

Но требуемый комплект одежды из рубахи, штанов, пары портянок, валенок, старой шапки и тощего тулупа собрал быстро. Видно, что одежда не новая, но более-менее целая. Нашим бомжикам и такой наряд за счастье.

Цена за все оказалась не так уж и высока – шесть шилгов. Для женщин к этому набору надо было добавить еще и юбку по одному шилгу.

Бомжиков у нас в работном доме человек тридцать. Итого храму нужно будет разориться на сто восемьдесят шилгов. А юбки я за опт сторгую.

– Мил человек, – обратилась я к продавцу, – мне нужно тридцать таких комплектов.

– Чего? – не понял меня неудачный родственник Тита и Фрола…

– Я говорю, мне нужно тридцать таких комплектов, – громче повторила я, – три раза по десять всего, что здесь, – я ткнула пальцем в кучку, которую он мне выдал…

– Чего?! – недоумок хлопал глазами и не понимал, что я от него хочу…

– Десять – это столько, сколько у тебя пальцев на двух руках, – пояснила я, стараясь не выйти из себя, – а мне нужно три раза по столько рубах, штанов, портянок, валенок, шапок и тулупов.

– Чего?!

– Ничего! – не выдержала я и заорала, – кто тебя, дурака такого продавать поставил?! Позови хозяина!

– Я хозяин, – выпятил грудь детина, – а ты, глупая баба, разве не понимаешь, что я приличный купец, а не ночной хмырь. И столько людей убивать не собираюсь!

– Что?! – опешила я… и расхохоталась.

Все оказалось просто. Такие лавочки, как и дешевые кабаки использовались для найма ночных хмырей, тут я с трудом сдерживала хихиканье, или, проще говоря, воров, убийц и прочих преступных элементов.