– Я лично видел, – кипятился Хрулев, – что наши киргизы носят беспошлинно халаты с английской подкладкой. После этого я задаю вопрос: правильно ли это? И сам на него отвечаю: нет! Англичане вытесняют нашу торговлю со среднеазиатских рынков и угрожают уничтожением нашего политического влияния!

– Я вас, Степан Александрович, очень хорошо понимаю! – кивал ему Кокорев, меланхолично выуживая ложкой из каши цитрусовые цукаты.

После долгой беседы купец с генералом договорились обратиться за содействием в создании общества пароходства и торговли на Каспийском море к наместнику Кавказа князю Барятинскому. Общество должно было основать укрепленные фактории в пограничных районах и проложить железную дорогу между Каспийским и Аральским морями. Кокорев и Хрулев просили о предоставлении обществу тех же прав, какие имела Российско-Американская компания: право монопольной разработки полезных ископаемых, торговли с соседними странами, организации исследовательских экспедиций. Предложения Кокорева и Хрулева поддержали многие промышленники-миллионщики и генералитет. Поддержал Кокорева с Хрулевым и новый министр финансов Брок.

Пока суть да дело, деятельный Кокорев основал акционерное «Закаспийское торговое товарищество» с капиталом в два миллиона рублей для «сбыта российских изделий в Персию и Среднюю Азию и для вывоза оттуда всего того, что надобность и польза укажет». Проект устава этого общества был представлен в Кавказский комитет.

Вскоре из Лондона пришла корреспонденция: «Английскому купечеству не нравятся распространение пароходства на Каспийском море и образование Закаспийской компании».

– О, нас ругают! – рассмеялся император Александр II, с письмом ознакомившись. – Значит, мы все делаем правильно!

Практически одновременно с Кокоревым в Министерство государственных имуществ обратился купец-миллионщик Бенардаки с ходатайством о разрешении организовать рыболовство в Красноводском заливе и меновую торговлю с туркменами на побережье залива. Оренбургский генерал-губернатор Перовский счел предложение «в высшей степени полезным».

– Я готов выделить три казачьих сотни для охраны рыболовства и складов, если Бенардаки будет их содержать, – заявил он.

И министр государственных имуществ Муравьев, и Генеральный штаб тоже нашли предприятие Бенардаки «весьма полезным для Прикаспийского края». Однако провести в жизнь проект Бенардаки тогда не удалось. Как свидетельствует письмо из Генерального штаба Министерству государственных имуществ в мае 1859 года, «вопрос об устройстве укрепления, которое для охраны фактории признается необходимым тесно связать с другими предприятиями, требует предварительного разъяснения многих других обстоятельств». На самом деле в данном случае все же побоялись идти на обострение с англичанами, решив, что с них хватит и Каспийского пароходства.

Большую активность в проведении наступательной «восточной политики» проявил кавказский наместник князь Барятинский. Несмотря на просьбы Горчакова не делать опасных шагов, задевающих Англию, Барятинский в феврале 1857 года отправил военному министру письмо, в котором, ссылаясь на донесение военного агента в Лондоне Николая Игнатьева и на сообщения печати и частных корреспондентов, подчеркивал, что «англичане деятельно готовятся к войне и ведут атаку с двух сторон: с юга – от берегов Персидского залива и с востока – через Афганистан».

Барятинский выражал особое беспокойство по поводу «несомненного стремления» Англии утвердиться на берегах Каспийского моря. «Появление британского флага на Каспийском море, – писал он, – будет смертельным ударом не только нашему влиянию на Востоке, не только нашей торговле внешней, но ударом для политической самостоятельности империи».

– Что вы конкретно предлагаете? – спросил его при личной встрече министр Сухозанет.

– При первом же сообщении о движении англичан к Герату немедленно перебросить войска в Астрабад, чтобы в случае необходимости разгромить английскую армию в афганских предгорьях!

Император Александр II отнесся к предложению Барятинского со всей серьезностью.

По его указанию Военное министерство подготовило доклад «О возможности неприязненного столкновения России с Англией в Средней Азии». Император доклад одобрил, не согласившись с его отдельными выводами, о чем свидетельствовали его пометы на полях. Авторы проекта генерал-адъютант князь Ливен и генерал-майор Неверовский считали, что мощный флот дает Англии возможность «легко утверждаться на прибрежьях морей или в странах, пересекаемых большими судоходными реками, как то, в Индии или Китае». Поэтому Англия не может посылать в глубь материков большие военные экспедиции, так как они подверглись бы риску и потребовали крупных расходов. Поэтому опасения князя Барятинского, что Англия хочет занять какой-либо пункт в Персии, а тем более на побережье Каспийского моря, не обоснованы. Однако, отмечали авторы доклада, Англия будет впредь стараться вредить России на политическом фронте, предпринимая «тайные происки в мусульманских наших провинциях и между кавказскими горцами» и вмешиваясь в дела «пограничных с нами областей». Таким образом, генералы предрекали серьезное обострение Большой Игры.

Ну, а дальше было самое любопытное. Князь Ливен и генерал-майор Неверовский категорически отвергали какие бы то ни было проекты «Индийского похода». Оба пришли к выводу, что политика России «как в Средней Азии, так и в Европе» должна быть на тот момент «выжидательной, а не наступательной». Более того, авторы призывали готовиться к укреплению обороны Черного и Каспийского морей, усилить Кавказскую армию, увеличить Каспийскую флотилию и, уделив особое внимание развитию на Каспии и Волге торгового пароходства, загодя запасать военное снаряжение в Баку и Астрахани. Когда все это будет выполнено, можно будет вести более активную политику.

Что касается Министерства иностранных дел, то там не возражали против усиления нашей армии на Кавказе и флотилии на Каспии. Горчакова волновал только один пункт – Индия. Узнав, что генералы считают «Индийский поход» нереальным, министр несколько раз перекрестился:

– Слава Богу! Слава Богу! Сколько можно дразнить англичан этой красной тряпкой!

Но вопреки чаяниям Горчакова, планы похода на Индию только множились. Главным побудителем к тому была сама Англия, чью роль вдохновителя антирусской коалиции в Крымской войне наше общество не могло простить. Российское общество жаждало мщения! В докладной записке в феврале 1856 года по департаменту Генерального штаба, где анализировались «индийские проекты» таких авторов, как Н.Е. Торнау, И.Ф. Бларамберг, С.А. Хрулев и M.П. Погодин, прямо указывалось: «Нельзя отвергать, что в рассмотренных записках заключается много мыслей дельных и полезных, но если изложенные в таких предложениях разобрать с точки зрения практической, то можно опровергнуть оные в самых основаниях». Помимо политической несостоятельности подобной экспедиции, она была невыполнима практически. Увы, но ее организация потребовала бы таких сил и средств, которыми Россия тогда просто не располагала. Идею удара по Индии разделял и наш военный агент в Англии Николай Игнатьев. Он предложил план укрепления России сначала в Восточном Туркестане, а затем хотя бы обозначить поход в сторону Индии с тем, чтобы держать Англию «на коротком поводке». Этому плану сочувствовал и вошедший в фавор императора генерал для особых поручений Дмитрий Милютин.