Эльжбета перестала дышать, страх выбил из головы все мысли, и сердце бешено заколотилось в висках.

– Все хорошо, мама, – едва выдохнула она, стараясь улыбнуться, но губы лишь судорожно дрогнули. – Идем. Князь ожидает нас…

Как ни пыталась Эльжбета припомнить, что было дальше, – ничего не выходило. Словно околдовал ее Черный князь, вынул волю, заполнив пустоту странным равнодушием. Воспоминания вились вокруг гудевшей болью головы, но не давались. Элька ловила их, пыталась собрать, а картины прошедшего дня рассыпались цветными лоскутками, радугой пестрых обрывков.

Вспомнилось, как отец давал за нее клятвы, призывая в свидетели толпу. И толпа яростно кричала в ответ. Вспомнилась белая лента, которой мать оплела их с Владиславом руки – знак того, что отныне никто из супругов не пустит в ход против другого своей колдовской силы. Всплыл в памяти венец с большим одиноким рубином – знак высшего мага Владислава из Черны, ощущение теплого металла на лбу и холодной как лед руки жениха. А еще припомнилось, как целовали поданную на золотом блюде землю, как подбежали слуги с расписными ковшами, полными монет, и князь бросал их ревевшей толпе. Кажется, был пир. Только она ничего не ела – не полагалось невесте есть. И Владислав не ел, только во всю трапезу крепко держал ее за руку и гладил, гладил запястье и предплечье. И едва пыталась Элька припомнить подробности свадьбы, как тотчас чувствовала на руке мягкое касание пальцев князя.

И теперь, сидя одна в полутемной спальне, Эльжбета чувствовала, как разливается по руке знакомое уже тепло, уходит мучительная тоска и удивительное сонное спокойствие заполняет усталую голову, измученную душу. За окном что-то шелестело и постукивало: начинался дождь. Усыпляющее тепло и дробь первых дождевых капель заставляли веки наливаться тяжестью.

Эльжбета присела на край кровати. И тотчас вскочила. Сон упал с нее как шелковое покрывало. Сердце снова заколотилось так, что зашумела в ушах кровь, и Эльжбета не услышала, как тихо скрипнула за ее спиной дверь.

Так и застал Владислав свою молодую жену – с ужасом смотрящей на пустое ложе, с прижатыми к груди кулачками и глазами, полными слез. Влад досадливо хмыкнул: рано было радоваться, что свадьба прошла без особенных помех. Маленькая дурочка могла доставить много хлопот. Да только теперь другого пути уже не было. Брак должен состояться.

Из-за проклятых дел с женитьбой Влад больше двух месяцев метался между Бялым мястом и Черной. Хорошо еще, что Коньо и Игор верно служили своему господину и брались за любое дело, но земля постоянно требовала хозяйской руки. И потому сегодня Эльжбета должна стать женой и княгиней, завтра они отправятся домой, а через сорок седьмиц у господина Черны появится наследник.

– Моя госпожа готова? – как можно ласковее спросил он, стараясь не выдать раздражения.

Эльжбета вздрогнула, отскочила, словно ужаленная, к окну и выставила перед собой руки.

– Это я, дорогая княгиня, твой муж, подойди ко мне, – продолжал Влад, медленно подступая к бяломястовне и протягивая ей навстречу открытые ладони.

Эльжбета повиновалась его призыву, опустила руки и сделала крошечный шаг вперед. Владислав снова потянул на себя невидимые нити. Эльжбета шла, словно ведомая в поводу козочка, низко склонив голову. Легкий стук дождя за окном перешел в доверчивый шепот, тихое бормотание, посыпался как обмолоченная рожь, а потом и упал сплошной стеной, едва пропуская сквозь воду ворчливое брюзжание далекого грома.

Приблизившись, Эльжбета нехотя подала мужу обе руки. Владислав усмехнулся, увидев на ее запястье белую ленту и вспомнив супружеские клятвы. Какое счастье, что он набросил на жену заклятье до того, как принес обет. Теперь даже если его склочница-тещенька учует колдовство – обвинить его и расторгнуть брак не сумеет.

Владислав медленно обнял жену, неторопливо расстегивая мелкие пуговки на легком сарафане. Служанки уже расчесали Эльжбете волосы, и теперь они золотистыми волнами стекали по плечам.

– Успокойся, – продолжал нашептывать Влад, чувствуя, как вибрируют невидимые нити, опутавшие девушку, – успокойся, мое сердце…

Едва ли мог он сказать почему – от резкого, оглушительного громового удара или от слов, слетевших с его губ, – но только Эльжбета вздрогнула, вскрикнула тихо и жалобно, как кричат дети, просыпаясь от дурного сна. И колдовские нити лопнули, брызнули искрами в разные стороны.

Эльжбета распахнула глаза и… завизжала так, что Влад невольно закрыл ладонями уши, но тотчас опомнился и зажал жене рот.

– Молчи, женушка, – зашипел он так тихо, что казалось, это дождь за окном стучит по бревнам стен. – Наши гости, верно, спать легли. Не разбудить бы…

Эльжбета вырывалась, вцепившись пальцами в его ладонь, сдавившую ей щеки и губы, но хватка у Влада из Черны была страшная. Элька перестала биться, покорно опустила руки.

– Вот так, дорогая, – довольный скорой победой, проговорил Влад, ослабляя железную хватку. – Покорность украшает жену.

Но Эльжбета тотчас выскользнула из его объятий, отбежала и снова вытянула вперед ладони. Только на этот раз между ее пальцами змеились тонкие ленточки колдовской силы.