– Каторый дом «каторый»? – он не отрывает взгляда от моего лица, и это смущает.

– Энтот шуйный, – я тычу подбородком в дом слева. – Каторый?

– Не шну.

Мужчина издевательски ухмыляется, и страх внутри меня вспыхивает злостью. Да твою ж налево, я не для того плутала по тёмным дворам, чуть не попала в зубы ищейке, бежала сюда – чтобы заблудиться в двух шагах от цели!

Голос-в-голове рычит: Давай ткнём этому гондону шокером в глаз? Чего он лыбится?!

Я снова сжимаю пальцы на отвороте куртки мужчины, чуть не утыкаюсь носом в его лицо и шиплю уже чётко и торопливо, не скрывая «богатое», поставленное в университете произношение:

– Слуш, парень, не дёргай шкоты. Там мой друг, и мне по правде нужно, чтобы он не попался шавкам.

А если мужик вздумает выделываться, я ведь действительно могу ткнуть в него шокером. Я раньше такого не делала, но ведь могу. Будет знать, как препятствовать мне спасать мир.

Однако лицо мужчины сразу становится серьёзным.

– Так што впустую болтаешь? Пошли.

Он перехватывает моё запястье колючей шерстяной перчаткой, разворачивается и в бодром темпе тащит назад, откуда я пришла.

В перерыве между торопливыми вдохами выпаливаю:

– Буду должна…

– Хех, и хде мне потом тебя искать, а, харадская даамочка? – Резкие хрипы его голоса дерут по нервам. – Так што ладно, оставь свойный долг при себе.

Я скромненько молчу. Формально я и есть «городская» – регистрация в Новом Городе, а про золотой чип лучше ему не знать.

Пока мужик тащит меня, как на буксире, втихаря кошусь на него. Любопытно же! Большую часть жизни я сидела в Особняках и видела только золотых и серебряных граждан. В последние годы, в Городе, живу среди медных – обычные, небогатые люди, которых в Бергене большинство. Иногда бываю в Районе и к речным тоже привыкла. Но портовая шпана – это особая категория речных, они держатся ближе к Набережной, речному порту и верфи, поэтому с ними я сталкивалась редко. Я ж не совсем сумасшедшая – лезть в южные трущобы.

Таким образом, мой опыт взаимодействия с портовыми преимущественно сводится к тому, что я дружу с Дэном. Ну, и разок мы с ним ездили в Порт, встретили его прежнюю компанию – шоблу, как у них это называется.

Одежду портовые носят простую, рабочую – у этого мужика тоже комбинезон из плотной ткани, – но среди работяг Района это не такая уж выделяющаяся черта. Джанки, конечно, умеет опознавать своих по внешнему виду, но для меня-то все речные на один фасон. Все носят эти рабочие перчатки, все коротко стригутся.

Лично я отличаю портовых по совсем уж невнятной речи и проблемам с голосовыми связками. Если слышишь голос грубый и будто бы насквозь прокуренный, или только чуть хриплый, но зато характерно глухой, или такой словно бы лающий, с надрывом – кажется, что его обладатель простужен и вот-вот окончательно сорвёт связки, – это оно.

И вот ещё характерная черта портовой шпаны – щепетильное отношение к долгу. Дэн рассказывал, что для многих речных формула «Буду должен» со временем превратилась в условность, привычные слова вежливости, но в окрестностях Набережной к этому до сих пор относятся серьёзно, так что не стоит бросаться словами. Если говоришь, что должен, – будь готов, что с тебя спросят, а там уж действует принцип «Сдохни, но долг верни». Отказаться теоретически можно, но после этого с тобой даже разговаривать не станут.

Значит, повезло мне, что этот мужик не принял мой долг. Мало ли, какой оплаты потребовал бы.

Голов-в-голове пакостно хихикает: Начал бы стаскивать с тебя штаны прям посреди улицы? А ты и не против, а? Ведь думаешь об этом – значит, хочешь.

Мужчина замечает мой взгляд и негромко бормочет:

– Што за даамочки пошли… Шлёндрают по ночам… – он повышает голос: – Милуш там твойный?

Может, соврать? А то направление, в котором идёт разговор, напрягает: я знаю, что шлёндрами называют девушек лёгкого поведения. Ну, типа, «гулящие» или как-то так. Если скажу, что да, там мой парень, – мужик не будет приставать, речные уважают чужие отношения. Или, может, у них это распространяется только на своих женщин, а не на городских дур, которые по ночам ищут проблем на свою вагину.

С другой стороны, он мне помогает. И вроде не строит похабных улыбочек, держит только за руку… Я привыкла доверять своей интуиции, а она говорит, что мужик не опасен. К тому же у меня по-прежнему в другой руке шокер. Демонстративно убрать его в кобуру – намекая потенциально опасному мужику, что я не планирую сопротивляться, – как-то стрёмно. А сунуть за ремень джинсов, на поясницу, как в фильмах делают, не могу, потому что не поставила на предохранитель. Я, конечно, люблю делать глупости, но поджарить собственную задницу – слишком даже для меня.

Суммировав все соображения, всё же отвечаю:

– Нет. Просто друг.

Это, конечно, тоже враньё. Какой он «друг», если я видела его один раз в жизни. Собственно, я даже не знаю, кто он такой. Однако я не собираюсь объяснять эту странную ситуацию первому встречному.

Тем временем мужчина насмешливо фыркает:

– Он-то в курсе, што ты ему не дашь? Ждёт, небось, – он проходится быстрым взглядом по моему телу.

От возмущения я выпаливаю слишком громко:

– Не все отношения сводятся к сексу!