— Я не гожусь в диверсанты, — со вздохом признала Джил. — Мне бы в мабота, да в атаку на врагов!

— Я тоже считала, что никуда не гожусь, но получила приглашение в БАМ и затем упорно училась, дабы не подводить милорда, — ответила ей Гертруда, подходя ближе. — База у тебя есть, остальное придет.

Да, подумал Сергей, продолжая разглядывать Мекку (вид не впечатлял, по правде говоря), все придет, и с двумя личными вассалами можно было еще лучше ходить на подобные вылазки. Без группы охраны, проникновение, диверсии и прочее, не афишируя свое присутствие.

Царапанье никуда не делось, и Сергей окинул взглядом люкс, позолоту и вычурные украшения, чрезмерно огромную мебель, общие декорации, тяготеющие к белым цветам. Внутри было прохладно, хотя за окнами царила жара, и Сергей ощущал чары на номере и здании, живых внутри, и никто из них не готовил диверсии, не собирался бить ему в спину, отравлять или еще что.

Впрочем, он и находился здесь в чужой личине, не как Гарольд Топор.

Политика и большие дела?

— Тем более, что дел невпроворот, но пойдем, не будем мешать нашему мужу, — Гертруда ухватила Джил за плечи и потащила на женскую половину.

— Как это дел невпроворот, — изумилась Джил, — ведь столько людей во всех этих вспомогательных службах!

Они скрылись за дверьми, но Сергей продолжал слышать их, через зачарованную им одежду. Не то, чтобы он любил подслушивать, просто забыл отключиться, поглощенный осознанием того, что опять сбежал от дел. Только в этот раз не космос, а ближе, с пользой для войны, но все же сбежал.

Выходило парадоксально, от него требовали решений и команд в политике и управлении армией, что он будет лишь приказывать генералам и адмиралам, главам родов и губернаторам, выполнять роль социального клея империи, и именно в этой области Сергей то и дело допускал промахи. Его осуждали, даже собственные жены, за диверсии, атаки вживую, постоянный риск, но именно это удавалось ему лучше всего.

— Во время таких вот поездок всех этих служб нет под рукой, максимум капитан Хэнкок.

— А правда, что он себе в задницу цветы сунул и тебе преподнес? — хихикнула Джил.

Звук льющейся воды, топот босых ног, смешки.

— Всегда все переврут, — в голосе Гефахрер слышалась досада. — Он преподнес мне свою задницу и то, только на словах, мол, если я превращусь в мужчину, то это будет даже не измена Гарольду, ведь иметь будут его.

— А ты?

Журчание воды и шелест одежды.

— Нет, Гер, все же у тебя божественная фигура, я тут протекла от одного твоего вида! Ну же! Неужели тебе никогда не хотелось превратиться?

— А тебе?

— Да я и так переимела всех братьев, — небрежно отозвалась Джил.

Голоса их зудели, вторгались, возбуждали, следовало отключиться, но Сергей зачем-то тянул это подслушивание, находя в нем постыдное удовольствие, не хватало только приспустить штаны и начать самоудовлетворяться прямо на диване посреди огромного номера.

— О, хочешь так, давай, я потру тебе спинку, разомну спину, а ты превратишься в своего капитана Хэнкока и задвинешь мне в зад так, чтобы в горле застряло! Ведь так было, когда Гарольд тебя изменял?! А я превращусь в тебя, и потом поменяемся ролями! Или ты хочешь просто в ванне, но без Гарольда, только мы вдвоем? Это я тоже могу, ну же, ведь это не измена, если мы обе — будущие жены милорда?

— Нет, но, если ты не заметила, здесь не база Псов, даже не временная база Псов, — голос Гефахрер стал холодным, отстраненным. — Здесь нет превращальни, только милорд может нас изменить, и он этого не любит, предпочитает традиционность, если ты не заметила.

Какую еще традиционность, мысленно заорал Сергей, все еще думающий о большой политике и как он от нее бегал и продолжает бегать неосознанно. Стоп, оборвал он оба потока мыслей, и об извращениях в сексе, и о чувстве вины за бегство от дел.

Чего он хотел? Задрать на них накидки, как он задирал рясу на Софи и поиметь обеих спутниц, прямо здесь, посреди своего мнимого хаджа и чужих святынь, на которые ему было плевать. Поставить их на колени и сунуть за щеку, прямо под их чадры и абайи, давая волю разовому извращению (так как разум четко указывал, что куча одежды, под которой не видно женщину, не может быть возбуждающей).

Обвести всех вокруг пальца и забраться в эти самые святыни, перестроив их магически к своей пользе и наслаждаясь ощущением того, что он может все это сделать и у него получается. Найти Меган и узнать, как у нее дела, притащить и ее, вольную космическую птицу, в Чоппер-мэнор. Заглушить горечь и тоску развлечениями, магическими удовольствиями и диверсиями, в которых он блистал, потому и ввалился десантником в местную песочницу. Сергей хотел заниматься тем, что ему нравилось, а не тем, что требовалось и именно поэтому все еще не годился в императоры.

— Ладно, — проворчал он, — почему бы и не сейчас?

Вышел на улицы и дошел до мечети, разок продемонстрировал табличку, что он немой и проклят (от него шарахнулись, едва не проткнули невесть откуда взявшейся саблей), вошел в мечеть, собираясь притаиться в уголке, изображая молящегося, чтобы потом отправить дух на разведку внутрь черного куба, ну и осмотреться заодно, для ночной вылазки.

— Однако, — вырвалось у Сергея.

Свое изумление, если не удар под дых, он замаскировал под падение на колени и имитацию вознесения молитвы. Вокруг хватало таких же, да и если что он всегда мог сослаться на свое «проклятие».