Немыслимо, просто немыслимо!

— Гарольд, — шептала Гертруда, прижимаясь к нему разгоряченным телом.

Сергей снова вошел в нее, легко нырнул в этот жар и начал двигаться в нем, вбивать ее в камень, навалился, впиваясь поцелуем и ощущая, как по Гефахрер растекаются волны. Они метались в ней, резонировали, дополняли воздействие Сергея, который тянул тень, пытаясь придать ей объема. Создавал эхо, достраивая звук воспоминаний и тоже придавая им объем.

Затерто было качественно, следовало признать, мало того, что никто ничего и не заметил бы в обычных условиях, так еще и восстановить не сумел бы. Даже у Сергея возникли сложности, и он вздул себя внутри Гертруды, послал дополнительный толчок, доставший до ядра, и Гефахрер вскрикнула, впилась ему в плечо зубами. Кровь и удар магией помогли, Сергея словно осенило, и он добавил целительской магии, устремил ее в нужную часть разума, пытаясь восстановить основу.

— Ну же!! — закричал он, ощущая, что воспоминание ускользает из рук, словно скользкая рыба.

Крик внезапно помог, тени поднялись, звук загремел, и Сергей словно провалился внутрь Гертруды, оказался на мгновение в странном мире наполовину отрисованных теней и дыр в стенах, пробелов в мироздании. Словно… в кровавой книге, только неполной!

В следующее мгновение его ошеломило узнаванием — кабинет Гамильтона в БАМ!

Кабинет Гамильтона, но не просто кабинет, а с Гертрудой внутри! Изломанной, неполной, но все равно Гертрудой, на которую Сергей смотрел словно бы сбоку и сверху. Гефахрер, еще с прежним, старым телом, стояла на коленях и… отсасывала Гамильтону! Тоже изломанному, неполному, но Гамильтону!

Сергей замер, оцепенел, словно его парализовало заклинанием. Он смотрел, не веря тому, что видит и машинально слушал разговор, который восстановился лучше, чем картинка, возможно, Гертруда тогда закрывала глаза или еще что.

— Молодец, ты стала его личным вассалом, но этого недостаточно, — вещал Гамильтон.

— Он улетел, — сообщила Гертруда в перерывах между чавкающими и чмокающими звуками.

— Гарольд вернется, — ответил Гамильтон, — его изгнание ложное, старый Кристофер все никак не наиграется. Не отрывайся, да, вот так, глубже заглатывай, тренируйся, это полезно.

— Мгмгм, — одобрительно промычала Гертруда.

— Он вернется и ему потребуются помощники, Гарольд призовет личных вассалов, и ты отправишься ему служить, честно, преданно, искренне, без тени сомнений. Не переживай и не сжимай зубы, разговор я сотру из твоей памяти, никто его не восстановит.

Сергей вдруг понял, что это было почти год назад. Когда Гертруда еще училась в БАМ, а его изгнали в космос, и было что-то злое и ироничное в том, что он смотрел это стертое воспоминание посреди того самого космоса, но с другой стороны!

— Служить?

— Служить! Ты войдешь к нему в доверие и возвысишься, не сомневайся, ты трудолюбива, умна и по происхождению близка Гарольду, в отличие от Священных Родов!

Паралич не спадал, но Сергей ощутил себя так, словно уже умер от злости, крика, не находящего выхода.

— Служи ему, а когда получишь условный сигнал — ты знаешь, что делать!

— Да, наставник, — коротко отозвалась Гефахрер, возвращаясь к своему занятию.

Тени вокруг вдруг начали обретать четкость и объем, все изменилось, превращаясь в правдивое и не затертое воспоминание о том, как Гертруда ходила к ректору БАМ и тот давал ей личное разрешение на дополнительные занятия и прочую чушь.

Отчаяние и безысходность, крик, желание сунуть руки в голову и вырвать оттуда увиденное, все это рвалось наружу, не находя выхода и давление внутри Сергея превысило все мыслимые пределы. Укрепленное тело трещало и рвалось на части, мысли распадались, магия расплескивалась так, что угрожала взорвать все вокруг. Остатками гаснущего от запредельной злобы сознания Сергей пытался что-то сделать, уцепиться за какой-то якорь, удержаться и выправить положение.

Но не выходило, мысли возвращались к увиденной сцене, перекручивали на двойной, тройной скорости, мысли метались, подвозя воспоминаний о Гертруде и над всем этим превалировал один только отчаянный крик.

— ГАМИЛЬТО-О-О-О-О-О-О-ОН!!!

Такое предательство! Такой удар в спину! Расчетливый, подлый, ведь к Гефахрер Сергей действительно поворачивался спиной без опаски, более того, он изменил ее, сделал сильнее. Сколько дней его отделяло от убийства, когда Гертруда получила бы «условный сигнал»? Гамильтон! Мерзавец! Выждал, пока Сергей ушел из БАМ и взялся за его вассалов… О’Дизли!!

Неужели О’Дизли тоже предали?!

От одной мысли об этом глаза лезли на лоб, и Сергей ощутил себя так, словно умирает, нет, уже умер тысячу, сотню тысяч раз. Ядовитая кислотная слюна, руки его вцепились в лицо, пробороздили там кровавые полосы, и он оттолкнул, отбросил Гертруду, которая отлетела прочь, уставилась на него с тревогой и непониманием.

— Гарольд, — Гефахрер протянула руку.

Идеальную обнаженную руку, руку жены, которой уже не носить его детей! Магия внутри Сергея рвалась и металась, уничтожала его изнутри и лишала сознания, не давала мыслить ясно, потому что он просто не мог сейчас мыслить ясно. Предательство! Удар в спину! Его Гефахрер на коленях перед Гамильтоном?

— Что он приказал тебе?! — заорал Сергей. — Что?!

— Кто приказал? — не поняла Гертруда. — Только ты мне приказываешь, Гарольд! Всегда был только ты, как тот, кому я….