Лаик свято следует заветам Оллара и живет вековыми традициями. Лаик живет подлостью.

24-й день месяца Весенних Ветров – 1-й день месяца Весенних Волн 391 года круга Скал

Некоторые вещи неприятны, но, чтобы приготовить рагу, нужно умертвить животное и разделать тушу. Разумеется, я осознаю, что рагу можно съесть, не будучи ни забойщиком, ни мясником, ни поваром, для этого достаточно иметь немного денег, но что делать творцу и сьентифику, который создает свое «блюдо» из жизни? Душевные порывы и размышления приходится объяснять через действие, следовательно, нужно иметь понятие о множестве отталкивающих вещей. Возможно, когда-нибудь разум человеческий очистится, и публика утратит интерес к беготне с картонными мечами и животным страстям, но в наше время без них не обойтись. Любовную сцену, имея талант, сочинить нетрудно, ведь в натуре так называемые чувства бледней, чем на подмостках, к тому же интимную жизнь принято скрывать. Никто не встанет и не заявит, что Иссерциал или Дидерих ничего не смыслит в поцелуях и объятиях, напротив. Сколько скотских интрижек было прикрыто великими строками, сколько безмозглых животных освящают свою похоть с помощью чужого гения! Вот если бы то же можно было отнести к поединкам, коих в полноценной драме, согласно Лахузе, предполагается не менее двух. Но нет, здесь-то и следует ждать неприятностей! Любой ничего не смыслящий в искусстве, но привыкший махать железом глупец всегда готов выискивать ошибки, а то и заявлять, что пьеса или баллада никуда не годятся, потому что кто-то кого-то не так убивает. Говорить с таким вот Дювалем, который из всего им увиденного заметил лишь некий оружейный выкрутас, бесполезно, а долдонить он может долго и громко. Единственный выход – разобраться в способах смертоубийства и расписать их так, чтобы было не к чему придраться, однако это проще сказать, чем сделать.

Обладавший военным опытом Веннен, возмужав, одумался и отошел от воспевания кровопролития. Зрелый гений подобного и впрямь не приемлет, но Веннен был поэтом, а я тяготею к прозе и трагедии. И если мне приходится платить за мое им служение годами менторства, я должен извлечь из этого хоть какую-то пользу. Да, мне будет неприятно наблюдать торжество наследника Дораков, но я запомню, а затем и запишу все в мельчайших подробностях.

Согласно Лахузе, первый бой герой проигрывает, а в последнем побеждает, пусть даже и ценой жизни. Этьен отнюдь не герой, но сегодня он станет его подобием, эдакой портновской куклой, на которую я буду примерять создаваемое «платье». После вчерашнего происшествия развязка предопределена, унар Анри займет вожделенное первое место, но и я соберу свой урожай. Иного утешения в нашем королевстве подлости и невежества не найти.

В фехтовальном зале я появился одним из последних. Помимо унаров и фехтовальщиков здесь собрались все менторы за исключением равнодушного ко всему, кроме звезд, Кваретти. Зато подобное событие никак не могло обойтись без аспида, и оно не обошлось. У дальней стены жались слуги, возле окна вовсю размахивали руками художник с берейтором, а в нише возле двери расположился захвативший самую удобную скамью врач. Я подумал было присоединиться к нему: обычно общество Робсона меня более или менее устраивает, но сегодня требовался кто-то более сведущий. И таковой незамедлительно нашелся в лице Арамоны, так что пьяные откровения я слушал не зря. Пучеглазый ментор с явным пренебрежением наблюдал за жестикулирующей парочкой. Кажется, он почувствовал мой взгляд, потому что сразу же подошел. Дальнейшее я буду описывать так, словно бы все происходит прямо сейчас, и по возможности подробно. Я не собираюсь ограничиваться одной драмой и могу не опасаться, что работа окажется лишней.

Просить Арамону о помощи не потребовалось, ибо он вместо приветствия предложил свои услуги: хотите, мол, разобраться, раньше ведь не видели? Я неопределенно пожал плечами, и фехтовальщик ожидаемо воспринял этот жест как приглашение к разговору, после чего с видом многоопытного знатока пустился в объяснения.

– Схватки идут на время, – толстяк со значительным видом кивнул в сторону чудовищных песочных часов с гербом Олларов, – дается десять минут. Кто, ха, нанес больше ударов, тот и победил.

Слабоумным я не являюсь, и подобные вещи мне объяснять не нужно. Я сразу же перевел разговор на сегодняшний поединок, выказав подозрение, что он является решающим. Ответ полностью подтвердил мои вчерашние выводы.

– Ха, – развеселился мой собеседник, – по правилам да, решающий, но, хе-хе, все решили вчера. С помощью, хе-хе, нарианского листа. Унар Этьен унару Анри и в подметки не годится, это я вам точно говорю как их ментор. Тут как бы «ранней смерти» не случилось.

– Простите? – на этот раз я в самом деле не понял. – Смерти? Вы о чем?

– Сейчас объясню. – Казалось, самодовольство сделало и так огромного Арамону еще больше. – Видите ли… Мы, конечно, прилагаем, хе-хе, усилия, чтобы умения унаров в обращении с оружием выравнивались, но бывает, за уши и то не дотянешь, уж больно разница велика! Бои получаются ну совершенно неравными. И смотреть нет смысла, и, хе-хе, сострадание к… гм… слабакам проявлять надобно. В общем, если один обгонит другого на десять ударов, поединок заканчивают, не глядя на часы. Вот это и называется «ранняя смерть». Поняли?

Не понять было сложно, но для меня «ранняя смерть» и впрямь явилась новостью, так что свою благодарность толстяк заслужил.

– Да, – слегка поклонился я, – конечно, ваши объяснения все прояснили. Значит, вы полагаете, унар Анри сейчас добудет себе первое место? Причем без особых усилий?

– Ха, – ментор топнул ножищей, – еще бы! Его в Дораке лучше учили… да он просто чаще шпагу в руках держал. Это ж нам, кто разбирается, сразу видно, да и повезло красавчику! С Филиппом он бы мог и не справиться, про Винченцо и говорить нечего, а ведь и он не предел! Видели б вы его родичей, я, если что, про Савиньяков. Готовые мастера клинка пришли! Я… мы здесь так, чуть-чуть подправили и готово, любого нашинкуют.

Слушать про Савиньяков мне изрядно надоело, к тому же их тут не было, и я спросил про Этьена. Там ничего хорошего не ожидалось.

– Унар Этьен… – Арамона свел рыжеватые брови, явно подбирая слова, понятные ментору описательных наук. – Ну, он старательный, не отнять, но опыта не хватает, да и сам слабоват. Шпага – дело сложное, тут все важно, да хоть длина рук! Анри выше и его рука длиннее. Ну все, смотрите, начинается!

Оба унара со шпагами в руках уже стояли в центре зала в причудливых, неестественных позах. Ярмарочные акробаты, да и только! То, что они ждут команды Дюваля, я догадался сам за мгновенье до того, как она прозвучала.