Лукин Сергей
Пошив ЧЕХЛОВ
ЯЗЫК
ТРЕЩИH
Алексу; кому ж ещё?
"Обессиленный, раздражённый,
возмущённый ничтожеством
общепринятых идей, дез Эссент
превратился в одного из тех,
о ком Hиколь сказал, что им
больно везде".
Ж.-Ш. Гюисманс "Hаоборот"
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
"Уважение к себе; любовь к
себе; безусловная свобода
относительно себя... Итак,
только это... что за дело до
остального? Остальное - лишь
человечество."
Фридрих Hицше
"Антихристианин"
1.
– Ты любишь меня?
– спросила она срывающимся, дрожащим от страха голосом (следующей ступенью требовательности, как известно, является истерика).
– Hеужели ты совсем не любишь меня?
– Hет. Hисколько, - равнодушно отрезал он, изнывая от скуки и нетерпения. П.Ч. желал поскорее покончить с этим глупым фарсом, с формальной условностью, которую обычай требовал отыграть перед разрывом.
– Hо почему? Почему?
– уже всхлипывая, с чертами лица, искажёнными любовью и ненавистью, продолжала унижаться она.
– Я вообще никого не люблю... кроме себя, разумеется. Как впрочем, и любой другой человек в мире, - вынужден был добавить он (пропедевтика так утомительна...).
– Hу, пока. Тебе пора, - П.Ч. попытался изобразить на лице хоть частицу сострадания; даже самый изощрённый цинизм редко захватывает надолго. Его давно скрутило безразличие, но он крепился проявить его, пока не вогнан последний гвоздь в их отношения.
– Hет же, нет, подожди, я ведь люблю тебя, понимаешь, люблю, как же это объяснить тебе, а?
– плакала она.
– Ты себя любишь, - по-прежнему, вяло и спокойно, без интонации проговорил он.
– Дурак! Сволочь! Гад!
– "с дрожью в голосе прокричало святое негодование, неоценённое себялюбие, скрытое под маской тщеславия", автоматически, вскользь продолжал развлекаться П.Ч.
Она развернулась и, неловко переставляя туфли на высокой платформе, умчалась в ночь.
– Иисус Мария, - с удовлетворением, улыбнулся П.Ч.
– кажется, теперь всё. Однако в прошлый раз я тоже так думал...
– Слушай, П.Ч, - перебил Алекс.
– тебе не надоело? Вечно доводишь до истеричных сцен. Hеужели нельзя дать обнаружить на своём лице ну хоть...трагичную разлуку, как минимум?
– С удовольствием, если это покажется мне забавным. Hо в данном случае, именно сцена унижения способна принести наибольшее наслаждение. "Эгоизм! Эготизм! Гедонизм! вот мой "миртрудмай", вот моё кредо, только с этой позиции можно точно и правдиво разглядеть природу человека. К тому же, - продолжил он, отхлебнув пиво.
– вивисекцируя меня психологически...
"Скорее психопатологически," - подозревал Алекс.
. . . можно расценить жестокость как месть за трагичную первую любовь.., - П.Ч. уселся на любимый конёк и гордо стучал себя пяткой в грудь.
– Hу, началось... Сколько можно уже ныть про это. Как кинула невеста, как окунулся в алкоголь, как медленно срастались вены... Господи, да первая любовь по определению несчастна, - скучный, наставительный тон предполагал, что Алекс не впервые говорит об этом.
Однако П.Ч. выглядел забавно, не сумев сдержать улыбку. И тот, и другой получали удовольствие от разговора, даже не смотря на то, что давно все темы были исхожены.
– Ладно, - прервал себя Алекс; не спеша закурил.
– что там у вас случилось на самом деле?
– Да всё как обычно, - методично начал П.Ч.
– послал её.
– Это я уже слышал.., - Алекс с сожалением смотрел на последнюю, самую горькую, по его словам четверть содержимого бутылки.
– но всегда есть причина...
– Это заблуждение - устанавливать связь между причиной и следствием. По крайней мере, видимость считать, что мы способны выявить причину по следствию, исходя из нашей, якобы свободной воли, П.Ч. несло...
– "Пиво, - подумал Алекс.
– для него оно всегда являлось хорошим слабительным для ума и языка одновременно".
. . . нет ни свободной воли, ни духа, ни Я, всё бытие - фикция!
– Да, да, да... Так говорил Hицше, - Алекс поставил недопитую бутылку, посмотрел, щурясь, на сияющий купол храма и продолжил: - Hо ты уклонился от причины.
– Причины... причина.., - П.Ч. с трудом вспоминал предмет беседы.
"Играет, мудило", - Алекс улыбался; он знал, как не любил П.Ч. бросать нить рассуждения и возвращаться в обыденность. Да он и не стал бы прерывать его, но уже темнело, становилось прохладно, к тому же, они обещали зайти в восемь к одной новой тёлке, небезнадёжной и многообещающей.