Но она не послала. Я начинала уставать от созданного образа болтливой восторженной дурочки, однако положение обязывало довести дело до конца, тем более, что мы договорились с Немовым, когда ему следует появиться: не раньше, чем я поговорю с Алисой «по душам» пятнадцать минут.

К нам то и дело подходили какие-то подружайки дочери хозяина, что-то спрашивали, на самом деле желая поглазеть на невесту Филиппа, а я старалась лучиться счастьем и выставляла руку с надетым на безымянный палец кольцом с неприлично большим сапфиром. Его трудно было не заметить, да и при каждом удобном случае я поясняла, что это «его подарок на моё согласие быть женой самого лучшего человека на Земле».

— Я бы не советовала вам доверять мужчинам безраздельно, Лариса, — Алиса улыбалась, но рот нервно дёргался, словно она хотела меня укусить. Впрочем, бывшая Немова умела держать себя в руках, её холёные пальцы с безупречным маникюром только раз вцепились в мою руку, словно зубы акулы в рыбье мясо.

— Всем, разумеется, но Филипп, он не такой. Он особенный. Он никогда не причинит мне боль.

Моя собеседница хотела тихо заматериться, но наш разговор прервали.

— Доброго вечера, Алиса! Прекрасно выглядишь, — Немов мягко подошёл и обнял меня сзади. Всё как по нотам.

Алиса на крючке, наживку заглотила, теперь дело за Филиппом, а мне надо технично слиться, чтобы потом встретиться с горничной, внешность её мне была хорошо известна.

Я и раньше задавала вопрос Немову, к чему тут интрижка с Алисой, ведь можно просто отвлечь её иным способом, но Филипп сначала отмалчивался, а потом буркнул нечто похожее: «Это личная месть».

— Не боишься, что за флешку тебе голову снесут?

— Там нет никакой информации, за которую можно убить. Это компромат на её отца, который очень не понравится одной особе, ну и Алиса перестанет считать себя неотразимой сучкой, это уже моя инициатива.

Я кивнула и больше к теме не возвращалась. Шелестин тоже проводил подобные операции: речь не шла о миллионах, не о секретных технологиях, тут скорее личные дела, дневники, фото, приватные видео, участник которых не хотел бы их распространения.

Вот и славно! Мелкой рыбёшкой быть лучше, меньше шансов, что зашибут в драке, а на мелководье спокойнее.

Уходя от парочки бывших любовников, я пару раз оглянулась. Тоже по плану, пусть Алиса видит, что я нервничаю. Филипп поднял руку и помахал мне в знак того, что всё в порядке.

«У Алисы есть неприятная особенность влезать в дела отца, — говорил Филипп ещё ранее. — Её личный Цербер — экономка, следит за всеми горничными, работающими в доме. Их даже обыскивают после каждой смены, но платят столько, что никто не жалуется. Экономку отвлекут на пару минут, не беспокойся».

— Вы заблудились, госпожа? — стальной голос Милы, как звали Цербера, остановил меня, как только я переступила порог жилой зоны. Здесь нечего делать гостям.

— Да, наверное, — произнесла я с печальным лицом. По легенде я должна была быть расстроенной, наблюдая за щебетанием бывших любовников издалека.

Выждала время, вздыхала, разговаривала с назойливой подружкой Алисы, которая всеми силами пыталась меня задержать, чтобы я не мешала разговору Алисы и Филиппа. Приходилось наблюдать издалека, как он улыбается ей, делает комплименты, это уж наверняка, но ведёт себя аккуратно.

Конечно, Алиса не захочет близости сегодня, а может, наоборот, или всё у них ограничится страстными поцелуями и обещаниями встречи. Не моё это дело, но они оба меня раздражали как горчица, съеденная по ошибке после сладкого десерта.

— Я ищу туалет, — произнесла я после небольшой паузы.

— Туалеты для гостей в другой части дома. Как вы вообще прошли мимо охраны?

— Не знаю, кажется, они с кем-то разговаривали, — вздохнула я. Легенда была в том, что я хочу поплакать в одиночестве. Охрану отвлекли строго по времени, но не об этом же рассказывать Миле! — Простите, можно мне побыть где-нибудь в уединении хотя бы полчаса? Не здесь, так где-нибудь ещё?

Я прижала ладонь ко лбу и пустила слезу. Мне всегда это удавалось несложно, стоило вспомнить о смерти или уходе кого-нибудь близкого, слёзы сами наворачивались на глаза. Я с детства была меланхоличной девочкой, пока не взяла себя в руки и не научилась изображать лёгкость и веселье до той поры, пока маска не приросла к лицу.

— Нет, госпожа, простите, здесь частные комнаты, гостям сюда нет доступа.

Рука «железной леди» с внешностью низкорослого божьего одуванчика потянулась к рации, висящей на поясе. Заметив это, я сразу заверещала:

— Нет-нет, не надо никого звать, я сама уйду. Понимаете, мой жених и дочь хозяина, они сейчас разговаривают, я бы не хотела, чтобы они знали, что я расстроена. Филипп рассердится за мою ревность, я сама дура виновата, простите, я уже ухожу!

План этой части дома я запомнила наизусть и вместо выхода ринулась в ответвления коридора, ведущее к спальням. Кабинет хозяина, рядом с которым я должна встретиться с горничной, находился в другом коридоре, минутах в трёх отсюда, если идти спокойным шагом.