– Сексистские, – улыбаюсь я.

– А ещё и неприличные слова, – качает она головой и я, подкравшись легонько целую её в шею.

Она тут же вспыхивает:

– Ну… ну, ты чего…

– Дядя Юра, можешь кофеёк сварить? А то мы с Натальей Геннадьевной не умеем такой, как ты делаешь.

– Чего так официально? – притворно-коварно улыбается Наташка. – И что там за любовь такая, не ведающая границ, а Егор Андреевич?

– Ну вот всё слышит, как жить, Юрий Платоныч, – качаю я головой, – в условиях тотального контроля и отсутствия свобод? Разве это не является базовой человеческой потребностью?

– Бегая за потребностями можно и голодным остаться, – философски замечает Наташка.

– Хлеб на свободу будешь менять? – усмехается Платоныч.

– Да здравствует колбаса и свобода! – провозглашаю я и сажусь за стол.

– И свиные отбивные, – добавляет Наташка, доставая три тарелки.

Большак пропускает чарку и соглашается на ма-а-а-ленькую отбивную и совсем немного жареной картошки.

– Зря, дядя Юра, – подмигиваю я. – Проси сразу побольше. Такой картошечки, как Наталья жарит, ты ещё не едал. Добавки не будет, так что бери сразу.

– А устрицы где? – возвращает он мне мою давнишнюю подколочку.

– Не завезли нынче.

Мы ужинаем. Ужинаем и разговариваем. А разговариваем мы об Андропове.

– Здесь у нас семейный клуб свидетелей Егора Доброва-Брагина, – обвожу я нас рукой. А теперь вот появился ещё один член клуба. На правах наблюдателя.

Конец ознакомительного фрагмента.