– Давай, – вяло согласилась Катерина, переваривая информацию.

Выходит, Рында тоже переехала в Питер. Смагина – понятно. С ее внешностью и замашками она и за океан могла укатить, но Рыдалова?! Как Людке удалось перебраться из Киришей? Мозг как у тушканчика, внешность на большого любителя, родители – голь перекатная. А вот ведь, в Санкт-Петербурге обитает. Еще и поселилась по соседству.

– На какой номер писать? – Смагина уже достала из своей брендовой сумки айфон.

Катя продиктовала. Ее самсунг тут же завибрировал оповещением вотсап.

– Ты вот что. Вступай в чат класса. Наших там много, – предложила Марина.

– Я подумаю, – завуалированно отказалась Катерина.

– Чего тут думать? У нас весело! – с бойкостью рыночной торговки принялась убеждать Смагина.

Катин телефон снова завибрировал. Теперь уже приглашением в чат, отклонить которое значило бросить вызов коллективу. На это Быстрова не осмелилась. В подсознании крепко сидело правило: против большинства не идти. И неважно, что со школы минуло уже восемнадцать лет и что никто из одноклассников не имеет на нее ни малейшего влияния. Это был страх перед толпой – иррациональный, как любой страх. Катя нехотя ткнула на закладку «вступить».

Перед Артёмом Бобковым, первым заместителем директора «Ампиры», вопрос знакомства с женщинами никогда не стоял. Они сами на него слетались как пчелы на нектар (язва-Катька подобрала бы другой эпитет, который сути не изменил бы). По поводу своей, в общем-то, заурядной внешности Артём никогда не обольщался. Ему, привыкшему четко раскладывать по полочкам любую ситуацию, было очевидно, что дам привлекало в нем в первую очередь его материальное положение, престиж занимаемой должности, а также галантность, которой он умело пользовался, когда требовалось.

Артём для тонуса всегда крутил какой-нибудь романчик. Даже не романчик, а этакий ни к чему не обязывающий флирт. Случалось, переспит с какой-нибудь милахой, так и что с того? В таких случаях он угощал прелестниц цветами, ресторанами или одаривал незатейливым презентом на прощание. Все оставались довольными, и далее каждый без претензий следовал своей дорогой. А с Адой он промахнулся.

Началось все с банального секса по пьяни. Годовщина основания «Ампиры», выездной корпоратив, шашлыки, кальян, ночевка в коттеджах. На работе Ада давно пожирала его голодными глазами из-за своей рецепционной стойки. Замдиректора Бобков с ней лишь учтиво здоровался, как и со всеми.

Деваха оказалась оборотистой и, улучив момент, взялась за свою жертву на корпоративе. Артёму с пьяных глаз было все равно, чью задницу лапать – Наташину ли, Олину, Адину, – в сильном подпитии все они выглядели одинаково. Он едва запомнил помятое лицо Ады, старательно вылизывающей низ его живота и время от времени заискивающе заглядывающей в его глаза. Если бы она на следующий день ему не написала, этот эпизод стерся бы из памяти.

Ада проявила завидную настырность: она атаковала Артёма сообщениями в стиле «Ты обалденный. Давай продолжим!». Раз дама настаивает… Ему что, жалко, что ли?

Дальше как-то само собой завертелось: секс в обеденный перерыв где придется, переписка, кабаки.

Артём изливал ей накопившееся и невысказанное: о своей непростой юности, о проблемах на работе и в семье. Вокруг замдиректора постоянно вращалось множество людей, поговорить же ему было не с кем. Так необходимые Артёму беседы создавали иллюзию эмоциональной близости, а то и родства душ. Под «поговорить» Бобков подразумевал собственные монологи и сентенции. Катька давно его не слушает, а Ада – само внимание и, что немаловажно, дает всегда и во всех позах.

Сначала Ада казалась праздником среди серых будней, когда можно без всяких обязательств, быта и прочих малоприятных вещей радоваться жизни. Ада вела себя как примерная любовница: ни на что не претендовала, не писала и не звонила без разрешения, не пользовалась духами и косметикой, чтобы случайно не оставить следов на его одежде и тем самым скомпрометировать Артёма перед женой. Как оказалось, до поры до времени.

Артём не заметил, как подруга начала давить. Она требовала уделять ей больше времени, определиться и развестись. Торопила, впадала в истерики и одновременно изливала на него бесконечные признания в любви. Последнее обескураживало: Артёму давно никто не говорил «люблю». Это, несомненно, подкупало и льстило самолюбию – преданные собачьи глаза и елей в уши.

Кто его еще любит? Катька? Не смешите! В последнее время жена только ворчит и придирается. А Ада любит. Постоянно твердит о любви. Разве она может лгать? И он ее, кажется, тоже полюбил. А может, и нет. Но с ней движуха, драйв, жизнь кипит, а не унылое болото, как в семье.

Бобков отлично понимал, что именины сердца вечно продолжаться не будут. С Адой было хорошо, лучше, чем с привычной Катей, но это «хорошо» постепенно начинало превращаться в «не очень».

Артём не сомневался: когда формат их отношений изменится, неминуемо изменятся и сами отношения. Это на этапе свиданий у них боулинги, рестораны и постельная эквилибристика. Очень скоро он получит пресловутый быт, но уже в других декорациях: съемная квартира, алименты, презрение сыновей и огромное чувство вины, а также раздел имущества и необходимость начинать жизнь с нуля. В сорок лет. Чтобы привязать к себе, Ада наверняка постарается родить. Дети – это хорошо, но не на пятом же десятке с младенцем тетешкаться, особенно когда уже имеющихся поднимать надо – впереди у его парней поступления в вузы, да и жильем сыновей хорошо бы обеспечить.