Виорена растерянно оглядела детей.

– Так было всегда. Всегда трон наследовал только старший ребёнок королевской семьи. Но я не знала, что это единственно возможный вариант!

– Как же можно было не знать? – тихо проговорил Эарлан.

– Ничего странного, ваше высочество, – вступила в разговор ясновидящая Линфия. – Члены королевской семьи и не должны знать об этом. Излишние знания обременяют.

– Это вы называете излишними знаниями? – Олоримэ, уже переставшая смеяться, с удивлением вскинула брови.

– Да, ваше высочество, – повернулась к ней Линфия. – Отсутствие этого знания ни на что не влияет. Предки вашего супруга Эарлана, основатели рода Дигери, заключили со светлой стихией договор, по которому они доверили Создателю выбор наследника. Это было Его условием – отдавать престол только перворожденному ребенку. Потому что именно Создатель решает, кто рождается и в какое время, и Он посылает нужного стране наследника, отмечая его неоспоримую нужность первородством… Вы не можете этого изменить – так к чему тогда знать об этом законе? Это знание опасно. Подумайте, что могло бы случиться, если бы им вдруг овладели враги вашей династии? Сколько покушений на жизнь наследника могло бы произойти!.. Убить наследника – дело непростое, и, если враг хочет навредить нашему государству, вряд ли он станет тратить силы на организацию такого покушения, когда в семье есть другие дети. Что толку – убьёт старшего, его место займет другой. Так будет мыслить враг, не знающий о правиле единственного наследника. Представьте, что будет, если кто-то об этом узнает! Ведь смерть старшего – конец династии.

– Если бы мы знали, мы могли бы больше его беречь… – прошептала Виорена.

– И заберечь до смерти! – Линфия покачала головой. – Я слишком хорошо знаю, на что способны родители, желающие оградить чадо от всех зол. Вряд ли в условиях такой опеки наследник мог бы вырасти самостоятельным и сильным королем. К тому же от судьбы, как вам известно, всё равно не уйти! Раз Создатель дал ему родиться первым – он приведёт его к трону…

– Но ведь для тебя этот закон не новость? – спросила тогда Калипсо.

– Придворные ясновидящие всегда передавали друг другу эту тайну. Мне рассказала об этом предшественница, поручившая хранить секрет и оберегать наследника, – склонила голову Линфия.

– Но почему же тогда сейчас?.. – Калипсо не выдержала и сделала два шага вперёд, но потом снова остановилась, всё ещё держась за руку Ивлина, как за спасительный оберег.

– Никогда ещё в королевской семье не рождалась двойня! Когда вы родились, ваше высочество, ясновидящей была другая волшебница. Её не было в комнате во время родов. Она пришла позже и лишь тогда с удивлением узнала, что наследников двое. Она спрашивала у повитухи, кто был первым, а та отвечала, что первенец – мальчик. Или повитуха хотела выслужиться, рассказав приятную новость, ведь в народе бытует поверье о том, что первенец мужского пола к добру, или же она просто… перепутала. Захлопоталась и забыла, кто родился первым! Она ведь не была посвящена в тайну и не понимала, насколько важно быть уверенным в том, кто является старшим… Всё это время я и моя предшественница считали, что старший ребёнок – Эарлан. И лишь сейчас, обратившись к полусущности, я осознала свою ошибку.

Я перекинула рюкзак через плечо и вышла из школы. Тяжелая дверь бухнула за спиной, закрываясь, а я зажмурилась и даже прикрыла лицо рукой, так резко брызнул в глаза солнечный свет.

– Не погода, а сумасшествие какое-то, а? – посреди этого солнечного света возник вдруг голос моей подруги Нии. Я открыла глаза и увидела её саму, сияющую в ореоле великолепного летнего полудня, невесть как забредшего в середину апреля. Впрочем, глядя на девушку, трудно было понять, что именно освещает школьный двор: солнце или всё-таки её роскошные волосы. Они лениво стекали по плечам, точно белое расплавленное золото. Однако обладательница этого великолепия не спешила их подобрать: пусть, мол, текут себе, раз им так хочется; солнце скроется – снова станут обычными локонами. Время от времени она поводила плечом или поправляла сумку специально для того, чтобы очередной золотой ручеёк проторил себе наиболее красивый путь по тёмно-синей кожаной куртке.

– Сумасшествие. Похоже, градусов двадцать, не меньше! – Я сняла куртку и, после нескольких безуспешных попыток засунуть её в рюкзак, повязала на поясе.

– Ты в курсе, что в такую погоду идти домой – преступление? – спросила тогда Ния.

«О да! – сказала я сама в себе. – В такую погоду это и правда преступление. В такую погоду только и можно сидеть на качелях и пребывать мыслями в другом мире».

– Нет, я хотела пойти в парк, – честно сказала я и, угадав недовольную гримасу, готовую вот-вот занять место на лице подруги, выложила всё как на духу: – Я не спала почти всю ночь. А потом заснула и мне стало сниться продолжение. У меня идёт, понимаешь, идёт! Мне просто необходимо сейчас закончить этот эпизод! – «Особенно после того, когда утром, благодаря ошибке с автобусом, вывелось такое удачное объяснение…»

– Ладно, пошли. У меня сейчас тоже спокойное настроение, посижу с тобой на соседних качелях, – согласно кивнула Ния.

– Только не отвлекай! – предупредила я.

– «Зоя» и «зануда» не зря начинаются с одной буквы! Иногда я начинаю жалеть, что дала тебе тогда прочитать «Синюю птицу» Самойловой, – подруга закатила глаза.

И мы пошли в парк, где стояли самые лучшие в мире качели, на которых я придумала уже так много приключений для своих героев.

Ния думала, что я начала писать после прочтения книги, которую она мне посоветовала. Было это в седьмом классе. Ния открыла для себя книжную серию фэнтези, а первый прочитанный в этой серии роман Елены Самойловой – «Синюю птицу» – тут же притащила мне, чтобы было с кем обсудить. Я прочитала за день и «заболела» этой книгой и её волшебным миром. Реальность стала мне не просто не мила, а тошнотворна…

Честно сказать, она не была мне мила и прежде: год назад из семьи окончательно ушёл отец. До этого несколько лет в отношениях родителей тянулась безобразная неопределённость – теперь всё стало однозначно. Но тоскливая обстановка дома, грустное лицо мамы, тяжелое сочувствие бабушки, бедность, внезапно свалившаяся на нас с уходом отца – всё это изрядно вылущило, обесцветило мои будни. И вот тут ко мне в руки порхнула «Синяя птица». И когда я начала читать, на меня обрушился такой невероятный мир – цветной и яркий, полный магии, приключений, любви!.. Говорят, что книги скрашивают существование. Но в моём случае контрастность цвета между реальностью и вымыслом была так велика, что вместо радости от прикосновения к чудесной истории я ощутила горечь. Горечь от того, что где-то – пусть даже всего лишь в фантазии писателя – есть такой удивительный мир, а у меня в это время протекает такая обыденная, обыкновенная, пустая жизнь.