Я вышла к нему — еще немного сонная, в пижаме, мыслями вся в книге. И твердо ответила:

— Ну разумеется!

— Тогда ты должна закончить юридический колледж. С отличием. Без пропусков. Сможешь — я возьму тебя. Но только так. Мне не нужны необразованные малолетки, про которых все будут говорить, что я взял их на работу из жалости. Поняла меня?

Я тогда часто-часто закивала и бросилась ему на шею, обнимать. А он лишь устало вздохнул, и я решительно не поняла, почему. Все же хорошо. Даже замечательно! Чего вздыхать-то? Я точно-точно справлюсь!

Думаю, он надеялся, что я возненавижу колледж и брошу его, не закончив. И был готов оплатить попытку, лишь бы я отступилась от идиотской идеи стать детективом «Талиона», и занялась чем-нибудь более безопасным. Но он не так хорошо меня знал, как мог бы, будь я его родной дочерью.

Я не спала ночами, учила фолианты с законами наизусть, не пропускала ни единого занятия, и хвасталась ему каждым хорошо сданным экзаменом. Я помнила, что он говорил про «отлично», и не собиралась его подводить. Если Джефф сказал, что я должна быть лучшей, чтобы попасть в «Талион», значит, я ею стану! Я ведь все могу, он сам внушил мне эту мысль! И ему самому пришлось расхлебывать последствия этого внушения.

Потому что у меня получилось. Не всегда с первого раза — некоторые экзамены приходилось пересдавать — но я добивалась того, чтобы у меня всегда был высший балл. Ничто не могло стоять на пути к мечте. Особенно если к ней идет кто-то настолько же по-ослиному упрямый, как я.

И Джефф признал мои заслуги. Не стал пытаться обесценить учебу или еще как-то убивать мою мотивацию, не стал вредить. Нет. Он честно сказал, что мне будет сложно, а потом крепко обнял и поздравил. Я помню его слова так же четко, словно слышу их прямо сейчас:

— Когда-нибудь ты об этом наверняка пожалеешь, но сейчас ты — лучшая. И я тобой горжусь, Миа. Не знаю, принесет ли тебе счастье выбранная профессия, но я верю, что тебе повезет больше, чем мне. Ты — мое самое лучшее решение за время работы в полиции. В любом случае, будет это так или нет.

Тогда мне даже было немного обидно. Сейчас, несколько лет спустя, я подозреваю, что он просто перенес свой опыт. И вполне искренне надеялся, что я его не повторю.

Первые полгода он отправлял меня выполнять лишь мелкие поручения. За кем-то проследить, что-то подслушать, кого-то увести. Тогда я и начала заниматься всем этим маскарадом. В тяжелых ботинках, черных толстовках и джинсах всех мастей я привлекала слишком много внимания. Запоминалась. А стоило напялить платье и каблуки — и я превращалась в безликую куклу, на которую часто никто не обращал внимания.

А уж когда я начала изображать дурочку… Когда ты чья-то «глупенькая спутница», тебя как будто бы и нет. Неприятно, но очень удобно. Мы чудовищное количество компромата на всяких богатых и известных собрали, пока я этим занималась. Не знаю, как его использовал Джефф, он не рассказывал. Но «Талион» богател, так что я думаю, он всему находил применение.

А потом появился Эрик Алаверо. По сути, мы оба были новичками, но он занимался расследованиями крупных финансовых махинаций, выезжал на места преступлений, сотрудничал с полицией, а я изображала аксессуар. Иногда и рядом с ним, хотя мы не общались тогда и вообще старались как можно меньше вляпываться в совместные задания.

Тогда он меня ненавидел и поливал своим аристократическим презрением, а не шутил и заботился. И, сволочь такая, все время проезжался именно по внешности. И в свете этого было особенно обидно, что щеголеватому подонку доверяют настоящую работу, а мне — нет! Я считала это тотальной несправедливостью, хотя сейчас, когда я видела, как он без особых последствий выпрыгивает из окна, я начинаю думать, что Джефф все правильно делал.

Но меня это все бесило до невозможности. Человек, который постоянно размазывает меня по стенке, делает действительно интересные и важные вещи, а я изображаю говорящую секс-куклу и слушаю. Какого дьявола?!

Когда он поручил мне поставить прослушку в доме Эрни Дэвидса так, чтобы тот ничего не заподозрил — чтобы потом его жена могла предъявить ему обвинения в измене и развестись, отсудив большую часть состояния, и в то же время поручил Рику расследовать массовое убийство вместе с полицией, потому что удравшего преступника не могли найти уже месяц, я поняла, что меня не воспринимают всерьез.

Джефф выбирал для меня такие задачи, чтобы мне ничего или почти ничего не угрожало. С домогательствами я умела справляться еще с детства, и не всегда хуком в челюсть, а вот ни жизни, ни здоровью, ничего не грозило. Если бы я на вечеринке, устроенной Дэвидсом, попалась на установке аппаратуры, то я просто свалила бы это на кого-нибудь из его приятелей, мол, он попросил. И мне ничего бы не было. А образ я специально выбрала такой, чтобы его не зацепить. Я же всегда сначала искала информацию, а потом действовала. Джефф и научил, а я оказалась способной ученицей.

И это злило. Я же не ребенок, и я видела смерти в том возрасте, когда сам Джефф еще играл в копов и бандитов с такими же детьми! Я же могла принести настоящую пользу! Вот это я все на него и вывалила. С обвинениями, летающими вазами и криками. Как иначе-то? А Джефф, как всегда, среагировал абсолютно спокойно. Даже голоса не повысил. Меня всегда поражало, как он ухитрялся игнорировать любые мои психи.

— А ты и есть новичок, Миа. И ты дорога мне, ты моя дочь. Так что пока я не буду уверен в том, что ты сможешь выбраться из любой передряги, ни к чему серьезнее прослушки я тебя действительно не допущу. Учись стрелять, занимайся тренировками, развивай реакцию. Когда ты будешь так же хорошо стрелять, как Эрик Алаверо, я подумаю о том, чтобы допустить тебя к оперативной работе. Не нравятся мои правила — ты всегда можешь заняться чем-то другим. Но я уже потерял одну семью, не хочу потерять еще и тебя. Прости старику его слабость.